Дуэль Лермонтова и Мартынова - [17]

1-е. Действительно находились за секундантов у меня корнет Глебов, а у поручика Лермантова титулярный советник князь Васильчиков.

2-е. Условлено было между нами сойтись на место к 6 V₂ часам по полудни. Я выехал немного ранее из своей квартиры верхом; беговые дрожки свои дал Глебову. Он, Васильчиков и Лермантов догнали меня уже на дороге. Последние два были также верхом. Кроме секундантов и нас двоих никого не было на месте дуэли и никто решительно не знал о ней.

3-е. Мы стрелялись по левой стороне горы на дороге, ведущей в какую то Колонку, вблизи частого кустарника. Был отмерен барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по десяти. Мы стали на крайних точках. По условию дуэли, каждый из нас имел право стрелять, когда ему вздумается, стоя на месте или подходя к барьеру. Я первый пришел на барьер; ждал несколько времени выстрела Лермантова, потом спустил курок.

4-е. Лермантов и Васильчиков ехали верхом; Глебов на беговых дрожках. Проводников у нас не было. Лошадей мы сами привязали к кустарникам, а дрожки поставили в высокую траву по правой стороне дороги.

5-е. Для прислуги у меня находятся: камердинер мой Илья, повар Иван и казачек Ермошка (все трое мои крепостные).

6-е. С самого приезда своего в Пятигорск Лермантов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет, одним словом, все, чем только можно досадить человеку, не касаясь до его чести. Я показывал ему, как умел, что не намерен служить мишенью для его ума, но он делал [вид], как будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно; просил его перестать, и хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. Потом взялся опять за прежнее. На вечере в одном частном доме за два дня до дуэли он вызвал меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец. При выходе из этого дома я удержал его за руку, чтобы он шел рядом со мной; остальные все уже были впереди. Тут я сказал ему, что я прежде просил его прекратить эти несносные для меня шутки, но что теперь предупреждаю, что если он еще раз вздумает выбрать меня предметом для своей остроты, то я заставлю его перестать. Он не давал мне кончить и повторял несколько раз сряду: – что ему тон моей проповеди не нравится; что я не могу запретить ему говорить про меня то, что он хочет, и в довершенье сказал мне: «Вместо пустых угроз, ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я от дуэлей никогда не отказываюсь, следовательно, ты никого этим не испугаешь». В это время мы подошли к его дому. Я сказал ему, что в таком случае пришлю к нему своего секунданта – и возвратился к себе. Раздеваясь, я велел человеку попросить ко мне Глебова, когда он прийдет домой. Через четверть часа вошел ко мне в комнату Глебов, я объяснил ему, в чем дело, просил его быть моим секундантом и по получении от него согласия сказал ему, чтобы он на другой же день с рассветом отправился к Лермантову. Глебов попробовал было меня уговаривать, но я решительно объявил ему, что он из слов самого же Лермантова увидит, что, в сущности, не я вызываю, но меня вызывают, – и что потому мне невозможно сделать первому шаг к примирению.

7-е. Мне неизвестно, в какое время взято тело убитого поручика Лермантова. Простившись с ним, я тотчас же возвратился домой; послал человека за своей черкеской, которая осталась на месте произшествия, – чтобы явиться в ней к коменданту. Об остальном же и до сих пор ничего не знаю.

8-е. Вследствие этих слов Лермантова: «Вместо пустых угроз и проч – которые уже были некоторым образом вызов, – я на другой день требовал от него формального удовлетворения.

Васильчиков и Глебов старались всеми силами помирить меня с ним, но так как они не могли сказать мне ничего от его имени, а только хотели уговорить меня взять назад вызов, я не мог на это согласиться. Я отвечал им, что я уже сделал шаг к сохранению мира за три недели перед тем, прося его оставить свои шутки; что он пренебрег этим и что, сверх того, теперь уже было поздно, когда он сам надоумил меня в том, что мне нужно было делать. В особенности я сильно упирался на совет, который он мне дал накануне, и доказывал им, что этот совет был не что иное как вызов. После еще нескольких попыток с их стороны, они убедились, что уговорить меня взять назад вызов есть дело невозможное.

9-е. Указ об отставке и прочие документы о моей службе мне еще не высланы из полка. Патент же на производство мое в офицеры и грамоту на орден Св. Анны третьей степени с бантом при сем имею честь препроводить.

Подлинный подписал:

Отставной майор Мартынов

7

№ 54 17 июля 1841 года. г. Пятигорск

Лейб-Гвардии Конного полка господину корнету Глебову.

Следователей:

подполковника Унтилова

дворянского заседателя Черепанова

квартального надзирателя Марушевского

исправляющего должность стряпчего Ольшанского