Дуэль - [8]

— Я его убедил, что надо же быть справедливым и дать вам возможность узнать, что сталось с вашим противником, — заявил он. — Вы, конечно, порадуетесь, узнав, что он поправляется.

На лице лейтенанта д'Юбера не выразилось никаких признаков радости. Он продолжал шагать взад и вперед по пыльному, пустому бараку.

— Вон там стул, садитесь, доктор, — пробормотал он. Доктор сел.

— Об этой истории ходят разные слухи и в городе и у нас в армии. И мнения на этот счет сильно расходятся. Просто-таки забавно!

— Еще бы! — пробормотал лейтенант д'Юбер, упорно шагая от стены к стене. А про себя подумал: «Как это может быть, чтобы тут существовало два мнения?»

Доктор продолжал:

— Конечно, поскольку истинные обстоятельства дела неизвестны…

— Я думал, — перебил его д'Юбер, — что этот молодчик посвятил вас в истинные обстоятельства этого дела.

— Он что-то говорил, — сказал доктор, — в тот раз, когда я только что его увидел. Да, кстати, я действительно нашел его в саду. Он здорово стукнулся затылком и был до некоторой степени в беспамятстве, ну попросту сказать, заговаривался. А потом, когда он пришел в себя, из него уже трудно было что-нибудь вытянуть.

— Вот уж никак не ожидал, что он способен устыдиться! — пробормотал д'Юбер и опять заходил взад и вперед.

— Устыдиться? — подхватил доктор. — Вот забавно! Нет, я бы этого не сказал. Он вовсе и не думает стыдиться. Конечно, вы можете смотреть на это дело иначе…

— Что вы такое плетете? На какое дело? — воскликнул д'Юбер, искоса поглядывая на грузную седовласую фигуру, восседавшую на табурете.

— Что бы это ни было, — сказал доктор несколько раздраженно, — я вовсе не собираюсь высказывать вам всего, что я думаю по поводу вашего поведения.

— Да, уж лучше остерегитесь, черт возьми! — вырвалось у д'Юбера.

— Потише! Потише! Ну что за манера — чуть что, сейчас же хвататься за саблю! Ведь это, знаете, добром не кончится. И запомните вы раз навсегда, что если мне когда-нибудь придется крошить кого-нибудь из вас, сорванцов, то только при помощи моих инструментов, а не чего-либо иного. Но я вам советую по-хорошему: если вы будете так продолжать, то вконец испортите себе репутацию.

— Как «продолжать»? — воскликнул лейтенант д'Юбер и остановился как вкопанный. — Я… я испорчу себе репутацию? Да что вы такое выдумываете?

— Я уж вам сказал, что я вовсе не собираюсь судить, кто здесь прав, кто виноват. Это не мое дело. Тем не менее…

— Да что же такое, черт возьми, он рассказал вам? — перебил лейтенант д'Юбер, холодея от ужаса.

— Я уже вам говорил, что сначала, когда я подобрал его в саду, он немножко заговаривался. Потом он больше отмалчивался. Но, насколько я понял, он не мог поступить иначе.

— Он не мог? — вскричал лейтенант д'Юбер неистовым голосом и тут же, угрожающе понизив тон, произнес: — А я как же? Я мог?

Доктор поднялся с табурета. Мысли его уже устремились к флейте, к его неизменной спутнице с нежным, утешительным голосом. Рассказывали, что даже в дни сражений, где-нибудь на санитарном пункте, после двадцатичетырехчасовой напряженной работы, он будил ее сладостными звуками зловещую тишину поля битвы, где павшие в бою обрели вечный покой. И вот этот утешительный час его повседневной жизни приближался. А в мирное время он так дорожил этим часом, что цеплялся за каждую минуту, как скряга за свое добро.

— Ну да, разумеется, — сказал он рассеянно. — Вы, конечно, думаете так. Забавно! Однако я, будучи совершенно не заинтересован и расположен к вам обоим, выужден был обещать исполнить его поручение. Ну просто, я вам скажу, я не мог отказать больному. Он поручил передать вам, что ни в коем случае не считает это дело оконченным. Как только ему разрешат встать с постели, он немедленно пошлет к вам секундантов — разумеется, если мы до тех пор не выступим в поход.

— Ах, вот что! Значит, он намерен… Ну да, разумеется… — захлебываясь от негодования, проговорил лейтенант д'Юбер.

Причина этого негодования была скрыта от посетителя, но бурное его проявление окончательно подтвердило уверенность доктора в том, что между этими двумя молодыми людьми произошло нечто чрезвычайно серьезное, настолько серьезное, что они не решаются никого посвятить в это дело. По-видимому, это посеяло между ними такую непримиримую вражду, что их ничто не может остановить: они готовы запятнать себя, испортить себе будущее, погубить свою карьеру чуть ли не в самом начале. Доктор опасался, что предстоящее расследование не приведет ни к каким результатам и не удовлетворит всеобщего любопытства. Они никому не откроют этой тайны, ибо то, что произошло между ними, носит, по-видимому, настолько оскорбительный характер, что они готовы подвергнуться обвинению в убийстве, лишь бы не предавать этого огласке. Но что же это такое может быть?

Доктор не отличался большим любопытством, но эта загадка не давала ему покоя. Дважды в течение этого вечера он отнимал флейту от губ и задумывался на целую минуту прямо посреди мелодии, стараясь найти какой-нибудь правдоподобный ответ.

Глава II

Он преуспел в этом не больше, чем все остальные в гарнизоне и даже во всем городе. Два молодых офицера, до сих пор не выделявшиеся ничем особенным, стали объектом всеобщего любопытства в связи со своей загадочной ссорой.