Дублин - [26]

— А ты, пожалуй, и не знаешь, кто я таков? — предположил он.

— Пожалуй, нет, — вздохнул доктор Пинчер.

— Ну, так именно я, — с гордостью сообщил Тадх, — на самом деле и есть законный наследник Ратконана.

Результат его заявления был в высшей степени удовлетворительным. Тадх почувствовал, как доктор слегка вздрогнул.

— Но я так понял, что это Бриан…

— Ах… — Теперь Тадх оседлал любимого конька. — Он получил это. Да, получил. Но есть ли у него на это право? — Он помолчал, чтобы его вопрос проник в ум собеседника. — Нет. Это я принадлежу к старшей линии, видишь ли. Да, его семья получила Ратконан, но прав на него у них нет. Их притязания ложные!

Но дело было в том, что именно по закону, по тому древнему ирландскому закону и обычаю, которые Тадх так горячо отвергал, предки Бриана были должным образом избраны, а его собственные — отвергнуты. И тот факт, что Тадх, как добрый ирландец, никак не мог претендовать на положение Бриана и что любой добрый ирландец объяснил бы ему это в весьма простых выражениях, и даже тот еще более удивительный факт, что лишь по английским, но никак не по ирландским законам старший сын имел особое значение, — все эти факты самым чудесным образом растаяли в ночной тьме или, скорее, были поспешно похоронены Тадхом, как какой-нибудь преступник торопливо закапывает труп.

— То есть ты хочешь сказать, — Пинчер пытался разобраться, — что Бриан О’Бирн на самом деле не имеет настоящих прав на эту собственность?

— Не имеет. По английским законам. — Тадху неприятно было это говорить, но он знал, что другого способа произвести впечатление на человека из Тринити-колледжа нет. — По королевским законам он никаких прав не имеет. Это я законный наследник.

— Очень интересно, мне кажется… — пробормотал доктор Пинчер и после краткой паузы добавил: — Пожалуй, мне хотелось бы поспать.

И Тадх О’Бирн, высказавшись к собственному удовлетворению, преспокойно заснул. Но доктор Пинчер не спал. Спать ему уже не хотелось. Он размышлял. То, что он только что узнал, если все было верно, имело огромное значение. Но конечно, отвратительный негодяй, лежавший сейчас рядом с доктором, не мог надеяться получить от этого какую-нибудь выгоду. Бог того не допустит. Но если тот любезный молодой человек, который пригласил доктора в дом, действительно не имеет законного права на поместье, то существует множество юридических способов отобрать у него все. Пинчер гадал, есть ли в Дублине кто-нибудь, знающий обо всем этом. Пожалуй, нет. Ценность имения вроде Ратконана может быть во много раз выше того, что он рассчитывал получить в Манстере, и не важно, как близко там растут дубы.

Пинчер думал о том, как бы обернуть столь неожиданные новости к своей выгоде.

Уже некоторое время Орландо казалось, что отец слегка не в себе. Он прекрасно замечал постоянные небольшие перемены в его настроении, потому что видел отца почти каждый день.

Хотя Орландо было уже шестнадцать, он все еще жил дома. Мартин Уолш мягко воспротивился нескольким попыткам Лоуренса отправить Орландо в Саламанку.

— Нет, пусть лучше остается со мной, — твердил он. — Он может получить отличное образование у местных учителей. Я сам буду учить его юриспруденции.

Однажды Орландо подслушал спор между отцом и старшим братом.

— Поосторожнее, Лоуренс, — заявил отец. — Правительственные чиновники в Дублинском замке весьма подозрительно относятся к заграничным колледжам. Моя преданность не вызывает у них сомнений, но помни, в замке есть люди, которым хотелось бы запретить практику адвокатам-католикам. Они уже и без того знают, что ты иезуит. А поскольку поместье после моей смерти наследует Орландо, то будет куда мудрее, если они не увидят, как он отправляется в семинарию. Лучше ему держаться поближе ко мне.

Орландо слышал, как Лоуренс что-то пробормотал в ответ, но не разобрал слов. А отец произнес весьма решительно:

— Думаю, нет. И больше не будем говорить об этом.

Мартин Уолш обычно уезжал по делам в Дублин на день-два в неделю. И довольно часто брал с собой Орландо, и юноша прекрасно видел, как уважают и любят его честного и осторожного отца.

— Адвокатам, — нередко говорил сыну Мартин, — известно множество человеческих тайн. Но люди должны знать, что могут вполне довериться адвокату. Адвокат знает все, Орландо, но ничего не говорит. Помни об этом.

Иногда он мог показать на какую-нибудь хорошенькую девушку и добродушно спросить Орландо, не хочет ли он жениться на ней. Орландо обычно отвечал, что она недостаточно хороша и что ему нужно что-нибудь получше. Тогда отец спрашивал, сколько детей хотелось бы иметь Орландо.

— Шесть мальчиков и шесть девочек, чтобы была ровно дюжина, — улыбался Орландо.

И Мартину это нравилось.

Довольно часто они навещали его сестру. Энн родила трех девочек, но супруги продолжали надеяться на мальчика, которого хотели назвать Морисом. Энн слегка располнела за время замужества и всегда была занята домом и детьми, однако в остальном Орландо казалось, что сестра все та же. Ее муж Уолтер добился немалого успеха. И чем старше становился Орландо, тем больше ему нравился Уолтер, добрый, мужественный человек, явно бесконечно преданный жене. Хотя и ясно было, что однажды он унаследует большое состояние отца, старого Питера Смита, Питер с гордостью говорил: