Дублерша для жены - [12]

Я столько не ожидала, но для проформы сделала озабоченное лицо и слабо пожала плечами с последующим:

— Ну-у.., как вам сказать?

— Хорошо, — поднялся из-за стола Эллер, — я увеличу названную цифру в полтора раза. Устроит вас?

Видимо, я в самом деле крепко была ему нужна, потому что он даже в лице изменился, пока боролись в нем необходимость привлечь меня на свою сторону и скупость.

О прижимистости знаменитого режиссера я слышала много злобных и, как выяснилось, довольно недостоверных слухов, но какое-то зерно истины в них все равно присутствовало.

— Да, Леонард Леонтьевич, — сказала я, — устроит.

— Тогда едем ко мне.

— Надеюсь, вы потребуете от меня выполнения супружеских обязанностей только после подписания контракта? — пошутила я.

Он как-то странно окинул меня взглядом и выговорил:

— Женя, а как вы обычно привыкли подписывать контракт? В двух экземплярах?

— Разумеется. Один — мне, один — вам.

— Дело в том, что.., мне не хотелось бы оставлять письменных свидетельств нашего сотрудничества. Давайте будем работать на основе устной договоренности. Чем меньше бумаг, тем лучше. Я не хотел бы, чтобы вся история всплыла на поверхность при.., скажем так.., определенном раскладе ситуации.

Конечно, если вы не верите мне на слово…

Он выглядел очень расстроенным. Мне даже стало стыдно за свое буквоедство и формализм. В самом деле, один из лучших режиссеров нашего кино, которого лично моя тетя считает чуть ли не гением, просит меня оказать услугу, о которой я, быть может, буду вспоминать всю жизнь, так нет же.., неужели я буду и впрямь «выгрызать» себе каждую строчку в контракте, пользуясь затруднительным положением этого уважаемого человека? Совесть надо поиметь, Женечка! Оплату он предложил очень щедрую, так что почему бы и не пойти ему навстречу, не отступить от своей обычной практики?

Ничего страшного не произойдет.

— Леонард Леонтьевич, — сказала я, — если вам удобнее без документов, то я готова принять ваше условие. Все-таки вы не кто-нибудь.., не бизнесмен с большой дороги, хотя и такие мне нередко попадались.

Он кивнул и сказал:

— Ну хорошо. Поехали.

Глава 3

Квартира Леонарда Леонтьевича Эллера располагалась в большом сталинском доме.

По всей видимости, в этой квартире жили еще его родители, а с их смертью она отошла единственному их сыну. Правда, хозяин нечасто баловал родной дом посещениями.

В Тарасове он бывал наездами и все больше по профессиональной надобности или для отбора актеров в местных театрах, считающихся далеко не самыми последними в России. Конечно, он мог полностью укомплектовать актерский состав фильмов, которые он ставил, московскими кадрами, но Эллер, как некоторые наиболее благодарные провинциалы, пробившиеся в столицу, предпочитал тянуть наверх своих земляков.

Надо сказать, я удивилась, не найдя в его доме ожидаемой роскоши. Он, кажется, это заметил, потому что сказал:

— Я оставил тут все, как было при маме и папе. Только телевизор и холодильник сменил, потому что у них совсем уж рухлядь была, а менять они не хотели, хотя я им предлагал. Говорили, что со старыми им удобнее, привычнее. Ну что ж, сейчас мы с вами посмотрим семейные видеозаписи.

Нам завтра предстоит ехать к Борису Оттобальдовичу, так что вам, Женя, нужно вжиться в образ. Понимаете?

— Да отчего не понять. Ставьте свое видео. Оно у вас на компьютере?

— Нет, не привез я еще компьютер.

Я ведь все больше на новой квартире, которая жене принадлежит, жил. Там роскошь, конечно. А сюда она один раз приехала, посмотрела, да и рукой махнула: дескать, не хочу и не буду. Это у нее любимые фразы такие — «не хочу» и «не буду».

— У меня они тоже были любимыми.

— Правда? — с живостью повернулся он ко мне.

— Правда. Только тогда мне было пять или шесть лет. Ну что же, давайте смотреть ваши веселые картинки с Алиной Эллер.

— Красиво звучит, правда? — вдруг спросил мэтр.

— Что?

— Имя — Алина Эллер.

— Да. Только как-то.., по-нездешнему, что ли. На аллитерациях.

— Знаете, Женя, жена мне как-то раз заявила, что вышла за меня из-за двух вещей: во-первых, из-за моего имени, громкого имени, а во-вторых, тоже из-за имени, но из-за своего будущего, вот этого — Алина Эллер. Ей все казалось, что Алина Бжезинекая звучит по-еврейски. Она, кстати, ужасная антисемитка. И очень упряма. Если на чем-то своем упрется, то ничем не столкнешь. Вы запоминайте, запоминайте. Вам же предстоит быть ею.

— Я запоминаю. Включайте.

На экране появилось смеющееся женское лицо. Леонард Леонтьевич был совершенно прав: Алина, оказалось, феерически похожа на меня. Тот же овал лица, те же высокие округлые скулы, разрез глаз и форма губ, только Алина кривила рот по-детски капризно. Впрочем, при желании я могла скопировать это ее движение губ точь-в-точь. Так что при оговорке насчет пластической операции по корректировке внешности я могла «влиться в форму» Алины Эллер со стопроцентной точностью.

— Она очень женственная… — начал Леонард Леонтьевич и тут же перебил сам себя:

— Вы только не обижайтесь, но я режиссер и привык говорить свои замечания актерам, не стесняясь, в лицо. Так вот, вы выглядите посуше Алины и.., не скажу, что более мужеподобно, к вам такой эпитет не подходит, но — более строго и менее.., менее спонтанно, что ли. В вас чувствуется расчетливость, сильный характер и ум. А Алина — резвая козочка на склонах Альпийских гор.