Дуб тоже может обидеться. Книга 2. - [11]

— Блох травят, — прошептал высокий скелетоподобный красноармеец, кутаясь в рваную шинель. — Чистоту, падлы, любят! Обкурят какой-то дрянью, дыши потом.

Остальные молчали. Изможденные землистые лица с потухшими глазами. Люди сидели прямо на земле, едва покрытой пожухлой прошлогодней травой.

— Слышь, одноглазый, блох говорю травят? — дылда не унимался, тукая в бок своего соседа — невысокого бойца с повязкой на левом глазу. — Видишь дымок?!

Тот поднял голову и уставился на барак здоровым глазом. Почти черной от въевшейся грязи он провел по подбородку и скривился.

— Нет там ни каких блох, — харкнул он между ног. — Еще вчера исчезли..., — высокий недоуменно посмотрел на него, потом повернул голову в сторону барака. — Блохи, мухи... Повар вчера с охраной разговаривал. Говорит и мышей не стало... Хреново все это...

— Да, хрен с ними! — встрепенулся сидевший недалеко от них мужик с длинными оттопыренными ушами. — Пожрать бы лучше дали. Хоть баланды этой чертовой! Живот аж сводит! — он с таким вожделением уставился в сторону кухни, что казалось еще немного и прожжет ее взглядом.

— Перед наводнением так бывает, — глухо пробормотал высокий красноармеец, не обращая внимание на продолжавшего причмокивать губами ушастого бойца. — Вся живность бежит по-дальше от того места, которое должно затопить...

— Чего же они так долго?! — не унимался страдалец, пробую жевать какую-то сорванную здесь же траву. — Там делов-то на пять минут... Водицы залил, огоньку добавил, а потом свеколки, да картошечки... И мучки немножко...

— Мучки ему..., — зло усмехнулся одноглазый. — Эти твари древесную муку добавляют в баланду для массы. Это пока еще ничего, но потом... они …

Вдруг к ним, сидевшим немного в отдалении от основной массы жителей первого барака, на корточках начал подбираться какой-то человек. Немного сгорбленный, сильно заросший, в натянутом на голое теле странном рясоподобном платье, он целенаправленно пробирался к ним.

— Слышь царица полей, — окликнул высокого его сосед. — Что это за тип такой?

— Чего тебе надо, дед? — грубо буркнул он на этого человека. — Немчура и так нервная, того и гляди пальнет.

Незнакомец поднял голову и на красноармейца посмотрели пронзительные синие глаза, цветом напоминающие ясное июньское небо. Однако, грязное, как и у вес лицо, принадлежало отнюдь не деду, как им показалось первоначально. На товарищей по несчастью смотрел довольно молодой человек — наверное, лет тридцати — тридцати двух. Он молчал несколько минут, пристально изучая их лица. Одновременно его руки непрерывно перебирали какие-то непонятные узловатые корешки, свисавшие с его шеи.

— Он уже близко, — наконец, заговорщическим тоном прошептал он, протягивая к ним свои руки. — Вы готовы к его приходу?

Одноглазый — бывший командир роты … полка Андрей Лисицин — понимающе переглянулся с соседом. Такое они наблюдали уже не раз. В их барак обычно направляли самых слабых или уже больных, которые время от времени сходил с ума от постоянного холода, голода и издевательств.

— Вы готовы? — он доверчиво смотрел на Андрея, продолжая протягивать ему какую-то деревяшку. — Возьми, возьми … не бойся! — высокий ткнул его в бок локтем, кивая головой на ближайшую вышку, с которой на них таращился часовой. — Вот, — Темная деревяшка, вблизи оказалась грубо вырезанной фигуркой человека. — Он защитит вас от его гнева! — немец, наконец-то, отвернулся, посчитав, видимо, это не заслуживающего его внимания. — Он идет... идет...

Младший лейтенант хотел что-то сказать, но его опередил сосед.

— Кто идет-то?

Тот яростно сверкнул глазами в ответ.

— Он идет... и земля содрогнется от его гнева! Все, кто пал духом и смирился перед врагом, станут кормом для него! — его глаза буквально буравили высокого красноармейца, вытаскивая наружу одновременно все его страхи и желания. — Не бойтесь, он все знает... он все знает...

В руку красноармейца легла почти такая же деревянная фигурка, грубо копировавшая человека. Едва он отдал это, как сразу же потерял к ним всякий интерес. Его голова опустилась к земле и он снова что-то еле слышно забормотал. Склоненная к земле фигура медленно побрела в сторону ближайшей вышки с часовым.

— Ты куда дурья башка? Убьют ведь?! — шикнул на него Андрей, порываясь броситься за ним. — Назад! Назад! — сзади за полу шинели его крепко держал высокий, не давай вскочить. — Сюда, давай!

Тот продолжал ковылять, не обращая ни какого внимания на громкий шепот.

— …! — громко что-то крикнул часовой с вышки, с металлическим лязгом передергивая затвор. — …!

Не доходя нескольких метров до бревенчатого основания вышки, фигура упала на колени и начала что-то раскапывать. Куски земли взлетали вверх. Выстрел! Возле него вскипела земля! Еще выстрел! Уже весь барак с напряжением следил за странной фигурой, которая продолжала ковыряться в земле...

— Он идет! — буквально взревел бесноватый, вскидывая вверх руки с окровавленными пальцами. — Идет...

Со стороны казармы бежало несколько солдат, размахивая карабинами. Судя по их перекошенным лицам нарушившему режим через несколько минут станет очень плохо.