ДУ/РА - [34]

— Да…

Илона провела ладонями по моей спине и переместила их на затылок, перебирая волосы. Вздрогнула, когда волна снова поднялась и тут же расслабилась, когда вода отступила.

— Что сказал доктор? — наконец-то осмелился я задать вопрос, который витал в воздухе с того момента, как мы вышли из дома.

— Она не сможет выносить этого ребенка. Либо выносит, но роды… Она рискует.

— Здоровьем? — уточнил, напрягаясь.

— Жизнью, Тимур. Жизнью. Врач говорит, что у нее плохая свертываемость крови. На самом деле очень плохая, ей нельзя делать кесарево. И если что-то пойдет не так… — всхлипнув, Илона подняла голову и посмотрела на меня полными слез глазами, — Мне страшно. Ей прямым текстом посоветовали прервать беременность сегодня. Она не хочет. Я не знаю, что делать, как ее убедить в том, что она совершает ошибку. Но еще хуже…

Запнувшись, Илона прикрыла глаза и покачала головой.

— Что еще?

— Я ее понимаю. Понимаю, почему она хочет родить, даже рискуя оставить ребенка без матери. Но я боюсь, что Игорю он не нужен так, как он нужен ей. Я боюсь, что Игорь от него откажется, если с ней что-то случится.

Отвернувшись, я посмотрел в сторону, обдумывая ее слова.

Да, я хорошо знаю Лазарева. И я знаю точно, что он никогда не откажется от Ольги — он помешался на ней, как полоумный. Но ребенок… Это нечто другое.

— Скажи, что я не права. Ты знаешь его столько лет, Тимур. Скажи мне, что я не права.

— Мне соврать? — сипло переспросил я, возвращая взгляд на ее лицо.

Девушка кивнула.

И я видел, как надежда в ее глазах разваливается на части, рассыпается на осколки, когда я соврал:

— Лазарев будет хорошим отцом.

Всхлипы вырвались из глубины ее груди, а потом и слезы потоками полились по щекам. Илона снова спрятала лицо на моем плече и продолжала плакать, пока я выходил из воды и нес ее до машины.

Платье мы оставили пляжу лас Вистас. Может быть, повезет, и на счастье.

Глава 11

Ночью мокрые карнизы

Манят ввысь летать, как птицы

Я смотрю на небо снизу

Я все жду: ну кто решится

Остановите звездопад

Кто будет прыгать первым…

Смысловые галлюцинации «Остановите звездопад»

Тимур, наши дни

— Дурдом… — выдохнул я, садясь на кровати.

Покрутил головой, размял затекшую шею. Поднявшись, вышел из спальни и хмуро посмотрел на дверь комнаты Романовой по соседству.

Да будь оно все неладно! Тихо выругавшись, сделал два спасительных шага, опустил ручку и фактически ворвался в покои Илоны. Та удивленно подпрыгнула на кровати и открыла рот, чтобы наверняка сказать какую-нибудь колкость, но я жестом руки приказал ей молчать и завалился рядом.

— Агеев, что, по-твоему, ты делаешь? — возмущенно зашипела она, когда я залез под одеяло и сгреб ее в охапку.

— Я спать хочу зверски, Илонка, — пробормотал, утыкаясь носом в ее влажные волосы, — А по какой-то глупой иронии выспаться у меня получается только с тобой, — я вздохнул и запах ромашки пощекотал ноздри, — Приставать не буду.

— Нет, ты вообще нормальный? — пробубнила в мое плечо и заворочалась, чтобы улечься поудобнее.

— Временами.

Она лягнула меня ногой, и я тихо рыкнул. Заблокировав ее нижние конечности, опустил голову и посмотрел на нее, чудом выжив под испепеляющим взглядом.

— Спи.

— Тимур, мне не нравится, что ты приперся в мою комнату.

— Формально она вообще не твоя.

— Агеев! — взвизгнула она.

— Спи, — закрыв глаза, я прислушался к внутреннему чутью — вдруг еще раз пнут и расслабился, когда Илона глубоко вздохнула и протяжно выдохнула, — Я не спал двое суток, эта подготовка меня доконала. Если ты не хочешь, чтобы я завтра кого-нибудь убил, прими мое присутствие как данность.

— Приму. Учитывая, что убьешь ты скорее всего меня, — она снова закопошилась под одеялом, и я инстинктивно покрепче сжал руки, — Да выпусти ты, я окно открою. А то задохнусь под тобой.

Ой-ой, двусмысленность брошенной фразы принесла легкий дискомфорт где-то в южной области моего тела. Сглотнув, я разжал руки и Романова выпорхнула из постели, быстро открыла балконную дверь на проветривание и так же быстро скользнула обратно, ложась мне в руки.

— Галстук завяжешь завтра? — попросил я сонным голосом.

— Завяжу.

— И не задушишь?

— Нет, Агеев, — она снова вздохнула, — Давай спать, я тоже устала.

— Угу.

Илона тихо хмыкнула в ответ и расслабилась. Через минуту ее дыхание выровнялось — значит, заснула. Еще раз глубоко вздохнув, я зевнул и посмотрел на нее одним глазом, отмечая тень от пушистых ресниц, что легла на девичьи щеки в полумраке.

— Тоныч йокы, — прошептал, убрав золотистый локон с носа, — Фәрештәм.[1]

***

Игорь восседал за кухонным столом и потягивал кофе, делая вид, что не нервничает. Я усмехнулся, и он поднял брови, изображая удивление.

— Что?

— У тебя глаз дергается. — указав на его лицо, я расхохотался и увернулся от летящей в меня газеты, — Трусишка зайка серенький… — нараспев протянул, и заржал еще громче, когда Лазарев зарычал.

— Закройся.

— Лазарь, ты всего лишь женишься. Это не так страшно, как ты думаешь.

— А что ж ты тогда в девках ходишь? — съехидничал он, прищурившись, — Раз не страшно.

— А мне и холостому хоро…

Посмотрев на лестницу, я проглотил окончание фразы, потому что по ступенькам спускалась Морозова-без-пяти-минут-Лазарева. И да, у меня перехватило дыхание, когда увидел ее в белоснежном подвенечном платье.