Друзья мои мальчишки - [5]
Никите вдруг становится грустно. Он чувствует себя маленьким на большой площади, под дождём. Ему даже кажется, что он потерялся, совсем потерялся, навсегда. И больше никогда не увидит свой родной дом с медной ручкой на двери! И маму. И Марину. Но это лишь минута слабости. Вот зажигается зелёный свет для пешеходов, все идут, и Никита идёт вместе со всеми и оказывается у подножия высокого дома. Земля здесь вся перерыта, идти неудобно — того и гляди, провалишься в рыхлый грунт по колено.
Никита стоит, задрав голову, и старается сосчитать этажи. Но, во-первых, он умеет считать только до двадцати, а этажей больше. Во-вторых, в глаза сыплет дождь. В-третьих…
— Эй, малыш, шапку потерял!
Кто-то огромный — наверно, великан — загораживает от Никиты весь высокий дом, даже золотую звезду на самой верхушке.
Никита видит прямо перед собой морскую тельняшку — поперёк широченной груди полоска синяя, полоска белая, опять синяя — и на тельняшке сбоку маленький комсомольский значок, точно такой, о каком мечтает сам Никита.
И пряжку на ремне видит Никита, настоящую морскую, с якорем. Рассмотреть бы как следует и значок и пряжку. Но Никите мешает распахнутая ватная куртка, накинутая на могучие плечи великана, и большущие его руки, выпачканные каким-то чёрным маслом. Эти руки бережно отряхивают Никитину шапку и — раз! — натягивают её Никите на голову.
— На-ка, получай, брат. Что надо сказать?
— Спасибо, — говорит Никита и исподлобья разглядывает стоящего перед ним человека. Вовсе он не великан — просто подошёл к Никите совсем близко, потому и загородил весь дом.
И человек разглядывает Никиту.
— Да ты, браток, весь вымок! — говорит он. — Что ж ты гуляешь в непогоду?
— И вы гуляете! — отвечает Никита и слизывает со щеки каплю дождя.
— Э, ты, я вижу, мужик серьёзный, тебе палец в рот не клади! — Человек весело улыбается.
Глядя на него, Никите тоже хочется улыбнуться, но он боится открыть рот, чтобы ему не положили туда палец.
— Вы кто — моряк? — спрашивает Никита.
— Моряк.
— Настоящий морской моряк? — допытывается Никита.
— Когда на флоте служил, был морской, а теперь сухопутный.
— Сухопутных моряков не бывает, — говорит Никита.
— Отчего ж? Бывают! — отвечает человек и, совсем как Никита, тоже слизывает со щеки дождевую каплю.
— Не бывает, — упорствует Никита.
— А вот и бывает! — не сдаётся человек.
— А вот и нет! — наступает Никита.
— Что ж, мы с тобой так и будем спорить? — спрашивает сухопутный моряк, и в глазах его загораются смешинки. — Так, значит, и будем до самого вечера — кто кого переспорит?
— Я вас сейчас сразу переспорю… Где у вас корабль? — спрашивает Никита и задирает нос кверху: вот когда он поймал этого дядьку!
— Поблизости мой корабль, — спокойно отвечает он.
— А где же он плавает? — продолжает наступать Никита.
— Сухопутный корабль посуху и плавает, — отвечает дядька. — Показать, что ли?
Никита от радости чуть не подпрыгнул:
— Ага, показать… пожалуйста!
— Ладно. Шагай за мной.
Они перепрыгивают через бугры и ямы, влезают на высокую мягкую гору земли, и за нею Никита видит большую железную машину. Она не похожа на корабль. Но зато она похожа на танк, потому что на её маленькие колёса надеты тяжёлые гусеницы. И это даже ещё интереснее. У машины длинная шея, а на шее — огромный зубастый совок. Сейчас совок опущен вниз, упёрся в овражек, и кажется, что это большой железный конь железными губами неслышно пьёт из земли весеннюю влагу.
— Гляди, вот он, мой сухопутный корабль. По-правильному — «экскаватор» называется. И я, брат, здесь не гуляю под дождём, как ты, а работаю машинистом. Понял теперь? Перед этим доминой скоро вырастет сквер, высокие деревья.
— Когда — скоро? — деловито справляется Никита.
— Ну… скоро, — усмехается машинист и больше не глядит на Никиту.
Встал одной ногой на подножку, достал из кабины инструмент, что-то в машине подкручивает, по чему-то постукивает.
А Никите такой ответ не нравится. Если мама по вечерам спрашивает его: «Когда ты наконец уляжешься в постель?» — и Никита отвечает: «Скоро!» — то мама сердится. «Скоро — это не ответ, — говорит она, — а вот так: чтобы ты через пять минут был под одеялом!»
— Скоро — это не ответ! — подняв на дяденьку серьёзные глаза, говорит Никита. — А вот так: чтобы через три часа или через два тут выросли деревья.
— Ладно. Раз тебе очень хочется, вырастут. Мы, брат, всё можем. Землю под весенние посадки таким совочком вскапываем — «ковш» называется, — что разом полгрузовика земли набирает. Видишь?
— Нет, — сказал Никита.
Дяденька удивился:
— Да вот он, ковш! Чего ты не видишь?
— Как набирает, не вижу, — сказал Никита.
— А ну, залезай сюда, в машину! — громко сказал машинист. — Залезай — кстати, и дождь переждёшь!
Никита поскорей вскарабкался в кабину и уселся рядом со своим новым знакомым на скользкое клеёнчатое сиденье.
Машинист положил большие руки на рычаги, машина всхрапнула, вздрогнула, и совок, дрожа от напряжения, начал вгрызаться в землю. К машине подъехал грузовик и стал позади.
— Сейчас мы с тобой на пару наберём горстку землицы, — сказал дяденька. — Так своим ребятам и расскажешь: «Был я напарником у машиниста экскаватора».
