Друзья, любовники, враги - [11]

— Мы должны добиться мира, — сказал Амос.

— В самом деле? — откликнулся Узи.

— Какими должны быть люди, чтобы поднять руку на детей, — прервала их Голда.

— А кто говорит, что они — люди? — сдержанно отозвался Узи.

— Это группа Карами, — сообщил Рафи. — Они прошли через Сахам со стороны Иордании и заранее знали расположение пограничных постов.

— Откуда это известно? — спросил Узи.

— Все они перебрались через границу живыми и невредимыми, и наши патрули проверили и подтвердили это.

— Но откуда такая уверенность, что их пропустили через границу? — настаивал Амос.

— Они перебрались живыми, и этого достаточно, — сказала Голда.

Голда продолжала хозяйничать на кухне. Она следила за мясом, вытирала кухонный стол, подливала мужчинам кофе, предлагала попробовать нарезанный тонкими ломтиками пудинг, мыла фрукты.

— Есть один способ отреагировать на происшедшее, — наконец сказал Рафи.

— Не терпится узнать, — хмуро отозвался Амос.

— Может быть, вы думали, что я подставлю другую щеку? Ну, уж нет, в отличие от вас я не обязан разыгрывать из себя миротворца, боясь, что на следующих выборах партия может не выдвинуть меня на пост министра обороны.

Амос побагровел.

— Плевать мне на выборы! — крикнул он. — Я забочусь лишь о евреях, которые живут в Израиле и за границей. Я не желаю, чтобы они становились мишенями для террористов.

— Ну да, конечно, — сказал Рафи, — а до настоящего момента евреи жили в мире и покое… Может быть, вы хотите, чтобы я вам кое-что напомнил?

— Не надо ему ничего напоминать, — усмехнулся Узи, — иначе мы просидим здесь всю ночь. Он и сам все прекрасно знает, просто не хочет взглянуть правде в глаза.

— Ну я-то готов сидеть здесь до тех пор, пока он не поймет, — заявил Рафи.

— И тогда начать подготовку к убийствам? — спросил Амос.

— Нет, куда как лучше вообще ничего не делать в то время, как наших детей убивают прямо в их кроватках, наши женщины гибнут при взрывах в магазинах, а мужчин забивают до смерти на автобусных остановках?! — взорвался Узи.

— Хватит! — вдруг вмешалась Голда, взглянув на спорящих. — Хватит!

Все трое взглянули на своего премьер-министра почти с удивлением, но никто не проронил ни слова.

— Амос прав. Нет никакого смысла планировать новые убийства. Убьем ли мы одного, двух или сотрем с лица земли целый лагерь, — что изменится?! Они мигрируют с места на место, выживая и размножаясь. — Она покачала головой. — Все это бессмысленно. Бессмысленно просто убить змею. — Она помолчала. — На этот раз мне нужна голова змеи.

— Что это значит, Голда? — мягко спросил Амос.

— Нужны лидеры, — ответил за нее Узи. — Я прав, Голда? На этот раз тебе нужны только руководители каждой террористической организации.

Вместо ответа, она опустила руку в карман халата.

— Я составила список, — объявила она, и ее глаза остановились на листке бумаги, который она подняла перед собой.

— Какого рода список? — спросил Рафи.

— Hisul!

— Что значит «hisul»? — переспросил Амос.

— Здесь что — сегодня никто не говорит на идиш? Или, может быть, у меня слишком сильный американский акцент? — удивилась Голда.

— Она составила список самых популярных личностей, список лидеров, — предположил Рафи, поднимаясь. — Я не нахожу слов, Голда.

— Нам бы всем такое красноречие, — проворчал Амос.

— Послушайте, Голда, — начал Узи, тщательно подбирая слова, — обычно я всегда соглашаюсь с вами, однако в данном случае должен признаться, что вы зашли слишком далеко, вмешавшись в дела, которыми следует заниматься Рафи и его людям.

— И где же были эти люди сегодня, когда убивали детей?

— Вы бы лучше сидели, Узи, и слушали вашего премьер-министра, — заметил Рафи без тени смущения.

— Взглянуть бы на список, — попросил Узи, протянув руку.

Не говоря ни слова, она отдала листок и слегка покраснела.

Узи пробежал его глазами и спросил:

— Мне прочесть или вы хотите сами?

Она сделала знак, чтобы читал он.

— Настоящие имена или псевдонимы? — уточнил он.

— Псевдонимы-антонимы! — оборвала она его. — Просто прочтите, как я написала.

— Абу Юсеф, Магомад Наяр, Камаль Насер, Камаль Адван, Хани Эль Хасан, Абу Хасан, Абу Марван, Муса Абдула, Хасан Канафани, Махмуд Хамшари… — Здесь Узи сделал паузу. — Голда, может быть, вы хотите сами прочесть последнее имя?

Он протянул ей список, но в этом не было никакой надобности. Она знала его наизусть.

— Тамир Карами, — прошептала она. — И он мне нужен прежде всего.

Из рукава своего халата она достала скомканный носовой платок.

— Вы должны сделать это за детей, которые погибли сегодня. За Олимпиаду в Мюнхене. И еще за то, что известно одному Господу Богу, за все то, что Карами замышляет сейчас.

— Я не могу этого поддержать, — сказал Амос.

— Амос, пожалуйста, — мягко сказал Рафи, — времена меняются, и мы должны приспосабливаться к этим переменам, иначе мы погибнем.

— Кажется, мы превращаемся в обезумевших уголовников, — заметил на это Амос.

— Давайте голосовать, — предложил Рафи. — Кто из вас согласен с таким решением?

Три руки поднялись вверх. Один Амос сидел неподвижно, положив подбородок на свои соединенные ладони.

— Пожалуйста, Амос, — сказала Голда, мягко тронув его за плечо. — Это слишком важное дело, чтобы между нами не было полного согласия.