Друзья детства - [5]

Он был страшно возмущен артистами и готов был всех их передушить. Подумать только! Все время пускали, а под самый конец, когда бродячая труппа собиралась уже покинуть наш городок и отправиться дальше искать свое счастье, Киву вышвырнули из балагана с треском!

Раньше он расхваливал артистов, возводя их до небес, теперь же обливал грязью, говорил, что напрасно ходят смотреть таких портачей. «Они так умеют играть на сцене, – говорил он в сердцах, – как я – быть императором. Никто из них даже хорошо петь не умеет. И, кроме того, не велика мудрость стать артистом и играть на сцене…»

И еще сказал, что если б он, Кива Мучник, захотел, то играл бы лучше, чем они. И труппу свою создал бы! Вот рассердится – и им на зло будет играть куда лучше их!

И с того самого дня он вбил себе в голову, что, если захочет, сам будет играть. И куда лучше, чем те бездельники!

– Чудик ты! – говорили мы ему. – Выходит, тот цыган с попкой и шарманкой тебе уже надоел, что ты решил артистом стать?

– К черту цыгана, попугая, шарманку! – сказал он с большим достоинством. – Мне осточертело бродить по Дворам и подпевать шарманщику. Отец ругает меня, что я занялся шарманкой, а кроме того, попугай что-то приболел и, наверное, скоро помрет. А без попугая не хочу петь! Кроме того, цыган оказался жуликом, обдуривает меня и ничего не платит. Гори он на огне! Прохвост он! Попугая кормит так, что тот не имеет уже сил кричать. Зачем мне нужна вся эта петрушка? Артистом стану. Вот увидите.

А у нашего Кивы слово – железо. Что-что, а упорства в нем на троих. Весь в папашу. Когда он говорит, что будет играть красивее, чем те шарамыжники из балагана, то можете ему поверить. Один голос чего стоит! Если ничего не будет делать на сцене, только петь, и то его будут на руках носить.

И что вы думаете? Кива стал нас уговаривать открыть свой собственный театр. Зачем нам варяги? Мы это сделаем куда лучше.

– С ума сошел! Свой театр мы откроем?… Только этого нам не хватало! А где же будем играть? Не сегодня-завтра бродяги свернут свой балаган, сложат брезент, погрузят на тачку – и кончится театр. Если бы они здесь оставили свое хозяйство, тогда наш Кива был бы на коне.

Тут наш актер призадумался. Но вскоре нашелся:

– Как это негде нам будет играть?! В тупике нашего двора стоит сарай, где раньше держали коров или лошадей. Чем не театр? Нужно только дружно всем взяться: прежде всего очистить помещение, там теперь хозяина нет. Недельки две тому назад в том сарае стояли лошади балагулы – извозчика Файвиша. Он повез в Звенигородку пассажиров. В большом лесу, что по дороге, напали бандиты, отняли у людей все до нитки, и, когда негодяи подошли к балагуле, чтобы обыскать его, старик возмутился, вытащил оглоблю из повозки и бросился на бандитов. Одному размозжил голову, другому перебил ноги и пошел уже на третьего с поднятой оглоблей, но тот оказался при обрезе, выстрелил в разъяренного балагулу и убил его наповал.

Что долго говорить? Городок остался без отличного балагулы, а стойло в сарае – без лошадей.

Спрашивается, почему же Кива Мучник, сын кавалера Георгиевского креста и медали «За храбрость», не может занять сарай под театр?

Да, железная логика. Мы смотрели на парня завистливыми глазами: светлая башка. Как она варит у него, просто чудеса.

– Вы поняли? – уставился на нас Кива своими пронизывающими глазами.

Поняли, конечно, поняли! Стойло есть. Дело за малым: кто будет играть в стойле?

– Как это кто? – рассердился он. – Какие вы все бестолковые! Мы все будем играть! И вы будете играть, как пить дать! Я насмотрелся за эти дни, как это делают артисты, и пришел к выводу, что ничего тут мудреного нет. Каждый из вас будет у меня играть. Подлец буду, если не так! И получится куда ловчее, чем у тех шарамыжников. Вот увидите! Чтоб я совсем осиротел, если вру.

– Нет, дорогой, дела не будет! – заявили мы ему хором. – Никто из нас не намажет рожу сажей или краской, не выйдет перед народом строить комедии. Напрасно стараешься. Даром ты…

– Что? Даром? А почему вы решили, что играть будем даром? – пожал он плечами и состроил дикое лицо. – Даром петухи кукарекают! И то им за это платят пшеном… Мы будем продавать, как те балаганщики, билеты. Тысяча рубчиков один билет. А после спектакля отправимся все в кондитерскую, будем есть мороженое, закусывать пирожными, и дело с концом. А возможно, и котлет поедим…

Этими словами Кива Мучник нас всех сразил наповал, и мы тут же сдались.

Кто же мог отказаться от такого соблазна поесть мороженое с котлетами?!

Если мороженое и котлеты, то мы готовы кривляться «хоть целый день и делать все, что Кива нам прикажет.

4

Мы и не заметили, когда сорвалась со своим балаганом труппа. Должно быть, посреди ночи, когда весь городок крепко спал.

Эта орава, оказывается, вынуждена была бежать, так как большим успехом она у нас не пользовалась. Капиталистами они не стали. Остались должны хозяевам за обеды, чаи, ночлег.

Многие горожане прокляли артистов.

Нам все это было на руку.

У нас не будет конкурентов, стало быть, охотно пойдут смотреть, как мы играем.

Это нам понравилось. Но все же какое-то сомнение одолевало: видно, Кива Мучник – великий фантазер. Как это создать свой театр? Острая голова у него. Но есть у него один недостаток. Что-то придумает, возьмется горячо, а через день-другой все это забывает и выдумывает какую-то новую чепуху. Мы знали за ним такое.