Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) - [38]

Слушая его зажигательную речь Кощей распрямился было во весь рост и уже собрался воинственно махнуть тощей рукой, но улыбка вдруг сползла с его пергаментного лица.

— Не время еще. Не время… — он погладил себя по впалой груди, словно бы унимая поднявшуюся в глубине души бурю. — Всему свой черед. Придет час, и я всем покажу, кто такой Царь Кощей! Но пока — не время.

— Да отчего же не время? — не унимался Добрыня. — Разве вы не сильнее этого Черноморишки? А ежели ваши войска обязуются не грабить и не трогать мирное население на территории Руси, то и князь, наверняка вас поддержит, уж я расстараюсь, чтоб поддержал…

— Дело не только в Черноморе, — вздохнул Кощей. — Мы все три брата — Я, Царь Морской и Черномор дали в свое время страшную клятву не сражаться друг против друга. И коли кто из нас нападет первый на другого, то тут третий должен вступиться, и обидчика покарать. Вот Черномор и дожидается, сволочь, что я на него нападу. А против двоих братцев мне не сладить… Пока. Так что, могу я вам, конечно, армию дать — какую-нибудь конную орду степняков. Но сам на войну не пойду. Рано мне.

— А меч ты можешь нам дать? — вмешалась в разговор Алена.

— Какой такой меч? — насторожился Кощей.

— Меч-кладенец. Тот самый, на который прицеплена половина Кольца Сил.

— Откуда ты знаешь про меч? — Бессмертный привстал с трона и уставил пронзительный взгляд своих красных глаз на Алену.

— Царевна Лебедь мне сказала. Да вы, ваше величество, не бойтесь. У богатырей в руках этот меч будет в полной сохранности. И он сможет нам дать хоть какой-то перевес против сил Черномора.

— А ведь верно, — встрепенулся Добрыня. — Коли сами не желаете выступить, так дайте хоть меч-кладенец. Он, говорят, против любой магии силен. Да еще солдат своих железных десятка три. Мы пошлем их вперед, чтоб сломались о их стальные лбы стрелы и копья Черноморовых воинов.

— Меч я вам не дам, — замотал головой Кощей.

— Ну, так сам иди, воюй, раз упрямый такой! — не выдержал Илья. — Мы тут союз заключать приехали, в кои-то веки, а он «дам, не дам». Да без нашей помощи ты своего братца и за бок не ущипнешь. Все-то орды твои кочевые, что по его душу посланы были, дальше русской границы не проходили, там и ложились. Вот, Добрыня свидетель. Нынче же мы сами на блюдечке тебе победу хотим принести!

Кощей недовольно скривился от бесцеремонного обращения Ильи.

— А если вы его потеряете?

— А ты дай меч Илье. Он точно не потеряет. И слово даст, что вернет меч хозяину, — снова встряла Алена.

— Илье? — Бессмертный почесал острый подбородок. Внимательно посмотрел в голубые, чистые, как слеза ребенка, глаза старого козака Ильи Муромца.

Богатырь утвердительно кивнул головой.

— Да неужто я его потеряю? Как дело справим, верну хозяину, в целости и сохранности. Вот, не сойти мне с этого места. Ты хозяин меча? — переспросил Илья для верности.

Кощей подтверждающе кивнул.

— Вот, тебе и верну. Прямо сразу, как победим Черномора.

— Ну, как? Илье-то Муромцу Вы, Ваше Величество, верите? — расплылся в лучезарной дипломатической улыбке Добрыня Никитич.

— Ему одному из всей вашей банды и можно верить, — буркнул Кощей. — Ну да ладно. Будь по-вашему. Будет Илье Муромцу меч-кладенец. Во временное пользование, до завершения вашей битвы с Черномором… Но войска я вам, в таком разе, не дам. А поступлю малость иначе.

Кощей повелительно щелкнул пальцами, и одна из стен его аудиенц-зала отъехала в сторону, открыв взорам гостей огромное зеркало. Откинув полу халата, Бессмертный достал миниатюрный пульт управления и стал торопливо жать на кнопки. На зеркале замелькали картинки, понеслись ураганом звуки: пир в покоях Морского Царя, гроза над Заповедным лесом, Заседание боярской думы во главе с Владимиром Красно Солнышко в стольном Киеве. На этой картинке Кощей задержался.

— Это что ж такое получается? — со смесью удивления и возмущения прошептал Илья. — Он из своего дворца поганого может видеть терем Красна Солнышка? Всех разглядывать тут может и подслушивать?..

— Тш-ш! — зашипела Алена на Муромца, испугавшись, что Кощей его услышит.

Совет в княжьих хоромах шел полным ходом. Всем заправляли два лысеющих толстячка в богатых персидских халатах. Первый из них, стоя у больших, в рост человека, счетов, складывал приносимую ему казну в два мешка, делая при этом пометки в своей книжечке. Второй так и вился возле князя, нашептывая тому что-то то в одно ухо, то в другое. Тем временем думный дьяк, непрестанно кланяясь и запинаясь, читал по свитку, излагая князю очередное челобитие, а бояре бубнили что-то в своем углу, важно надувая щеки. Восседающий на троне князь, тоскливо оглядывая собрание, кривился, прихлебывал из золотого кубка зелено вино.

— Вот, — Кощей театрально указал богатырям на зеркало. — Когда-то давно мы с Черномором условились, что Русь — это его зона влияния. Но несколько грамотно написанных бумаг и мой кратковременный разговор с князем могут это дело исправить.

Бессмертный щелкнул еще на какую-то кнопку на пульте, и, прямо как есть, в халате, со скипетром в одной руке и с пультом управления в другой шагнул в княжий зал. Бояре замолкли. Дьяк прервал доклад на полуслове, а толстяки в персидских халатах спрятались за трон. Красно Солнышко, удивленно уставившись на появившегося из ниоткуда Кощея, пару раз хлопнул глазами, отставил в сторону кубок, полез правой рукой под трон и, достав оттуда корзинку, со всего размаху ударил себя ею по лбу.