Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) - [35]

— То есть как — с переменным успехом? — не поняла Алена.

— Ну, когда я его убью, а когда и он меня. Но большинство такие трусы, что от одного моего вида наутек бросаются.

— Получается, рыцари тебя убивали?!

— Неоднократно! — Змей Горыныч гордо выпятил грудь. И, видя недоверие Алены, принялся пояснять. — Дело-то нехитрое. Высунуть язык, напустить море кровищи. Рыцарь и поверит, что я того, дохлый. Один идиот даже голову мне срубил. А меч как назло — острющий, да еще, кажись, заколдованный. Больна-а! Аж в глазах потемнело, — Змей нервно потер шею кончиком хвоста. — Отрубил, значит мне голову, и давай ее в мешок пихать. Здоровый такой мешок принес, сволочь. Специально значит готовился… Ну, я как от болевого шока отошел, говорю ему человеческим голосом: «Поставь где росло!» А этот дурень испугался и убежал. Вот урод! Голова у меня в мешке. Ничегошеньки не вижу. Пока нашел ее на ощупь, пока приложил… Да еще приросло криво, пришлось исправлять потом шею гимнастикой.

— Как его зовут? — глухо спросил Илья.

— Кого? — не понял Горыныч.

— Гада этого, который тебе голову…

— А… Да пропади он пропадом.

— Нет, ты скажи, Горыныч. Я его, изувера, из-под земли достану. Я ему покажу, как живым драконам голову резать! Я его самого, гада… — разошелся Илья Муромец.

— Да ну тебя! Забудь. Нет этого рыцаря. Помер.

— Как помер? — не унимался Илья. — Он же, говоришь, испугался и убежал?

— Вот убегая и помер. Упал с обрыва, свернул себе шею. Вон там, в сорока восьми километрах на юг, в ущелье валяется. Не веришь — сходи посмотри. Принцесса убивалась! Так разнылась, что силы нет. И, главное, кроме этого дурака никто больше ее освобождать не приехал. Так и пришлось потом самому обратно домой ее доставлять.

— Ты что же, тех принцесс, которые не освобожденными остаются, домой возвращаешь? — ошарашено спросила Алена.

— А куда их, скажи на милость, девать? Если принцесса торчит в плену больше года, то становится вредной и ворчливой. Ходит по замку туда-сюда, туда-сюда. И, главное, постоянно что-то жрет. Ее же кормить все время надо! Через каких-то лет двадцать это будет не принцесса, а уже настоящая ведьма, — Горыныч потряс головой, словно избавляясь от ужасного наваждения. — Нет. Как показывает опыт, если за принцессой никто не приехал в течение первых пяти месяцев, то и вообще не приедет. Короче, похищать надо богатую, красивую, осаждаемую толпой воинственных женихов, да чтобы в приданое за ней давали пол царства, не меньше. Пока найдешь приличную кандидатуру, так утомишься, так умаешься… Но вы мне не рассказали, для чего вам понадобился волшебный огонь?

— Да тут, Горыныч, понимаешь, какое дело, — Илья оглянулся по сторонам и, не обнаружив ни одной вороны, продолжил, — решили мы Черномору бороду спалить…

— Черномору? Бороду?! — глаза у Змея загорелись. — А с чего вы взяли, что это сработает? У него ведь борода противопожарная. Он еще сам мне как-то, лет сто назад, хвастался — дыхни, говорит… Я, правда, не стал.

— А зря не стал, — хмуро заметил Илья Муромец.

— Баба Яга уверяет, что твой колдовской огонь эту бороду спалит, — авторитетным тоном заявила Алена.

— Ну раз сама Яга так считает, тогда конечно… И что дальше?

— Дальше мы этого Черномора поймаем, свяжем, и отведем к Морскому Царю — пусть сам, змей подколодный… Ой, прости Горыныч! Пусть гад сознается, что он Царевну Лебедь подставил. А потом все будет хорошо. Морской простит Лебедь, снимет с нее заклятие, и они с Алешей Поповичем поженятся.

— А мне вы скажете большое человеческое спасибо! — резюмировал Змей Горыныч.

— Скажем, — не понял Илья.

— То есть, я должен ни с того ни с сего лететь, подкарауливать где-то Черномора и палить ему бороду… Да я год гоняться за ним буду по всему поднебесью! Ежели Баба Яга знает, что мой огонь его бороде опасен, то, будьте уверены, и он догадывается. И потом, с какой это радости я вдруг полечу воевать с Черномором? Мне что, заняться больше нечем? У меня вон принцесса, может, есть на примете!

— Змей Горынович, ты не понял, — перебила его Алена. — Не надо ни за кем гоняться. Нужно твой волшебный огонь поместить на стрелы. Ну, сделать так, чтобы стрела, попав в цель, вспыхнула твоим волшебным огнем. Если хочешь, никто и не узнает, что ты нам помог.

— Именно так, Горынушка! Мы сами Черномора выловим. Ты только стрелы нам как-нибудь эта… — и Илья, вынув из колчана, протянул Змею Горынычу пучок стрел.

— Хм… Стрелы, говоришь, — когтистые лапы Змея вытянулись, немного уменьшились в размерах, превратившись в некое подобие рук, и приняли у Ильи три стрелы. — Сделать это я, конечно, могу. Но возьму с вас какую-нибудь плату. Потому как с Черномором я враждовать не собирался, а если ваша затея откроется, то война между нами начнется. Да и сами стрелы… Тут ведь исхитриться надо, — и дракон, поднявшись, задумчиво побрел вдоль реки.

— Откуда у него взялись ноги? — шепотом спросила у Ильи Алена. — Ведь не было же?!

— Нужны ему стали ноги, вот и отросли, чего тут такого? — пожал плечами Илья. — Горыныч нам не чета. Он — особенный. Если захочет, может даже в человечьем облике предстать.

— Баллистические качества стрелы должны, естественно, остаться неизменными? — уточнил появившийся вдруг перед ними человек. Змей узнавался лишь по насмешливому взгляду зеленых глаз и по обворожительно-ехидной усмешке. Одет он был в рабочий фартук кузнеца на голое тело, а руках вертел все те же три стрелы.