Дружеские встречи с английским языком - [13]

I. The Nominative Case: I, he she, we, they.

II. The Objective Case: me, him, her, us, them.

Местоимения you, it остаются неизменными для обоих родов. В языке все предельно логично. По самому названию падежей можно легко догадаться, что как только местоимения переходят из разряда подлежащих в разряд дополнений, они выступают в форме второго ряда (см. таблицу по местоимениям).

Поскольку местоимения призваны заменять главным образом существительные, то иной раз вы увидите их и в форме притяжательного падежа (the Possessive Case): one's, each other's, somebody's.

СТРОГИЙ ПОРЯДОК И СВОБОДА СЛОВА

Выпадение падежных флексий очень существенно отразилось и на английской морфологии и на синтаксисе. Граница между частями речи стала стираться, словообразование стало инициативнее, синтаксис — жестче.

Вспомните миф об Ариадне. Она спасла Тесея от Минотавра, бросив ему клубок, который вывел его из лабиринта. Нить клубка подсказывает учащемуся придерживаться магического порядка членов предложения, а сам клубок спасает его от Минотавра — невежества в английском языке.

Язык, не признающий падежных окончаний, должен был волей-неволей стремиться к стандартному порядку членов предложения в целях ясности смыслового значения слов, составляющих эти предложения.

Закономерно закрепилось, что в повествовательном предложении подлежащее стоит впереди сказуемого, а дальше идут дополнения. Новичкам, беседующим по-английски, лучше не нарушать этого правила, чтобы не исказить смысл сказанного.

Никогда не следует начинать фразу с местоимения в косвенном падеже (что соответствует английскому объектному падежу), как это свойственно русскому человеку: «мне, тебя, у него, вами и пр.». Подобные обороты в переводе на английский могут начинаться только с именительного падежа этих местоимений, за которыми последуют надлежащие глаголы, как, например:

Мне хотелось бы… — I should like…

Ему некогда. — Не has no time.

Нам жарко. — We are hot.

В английской грамматике жесткий порядок членов предложения привел к удивительному перевороту привычных для русского человека понятий. Каждое слово как бы перестало принадлежать к определенной части речи, а уподобилосъ крепостному крестьянину Московской Руси в Юрьев день, который получил право переходить от одного помещика к другому. У английских слов каждый день — Юрьев, они перебегают из одного грамматического класса слов в другой, как хотят: из глаголов — в существительные, потом в прилагательные, назад в глаголы. Но, зная анатомию английской фразы, вы никогда не ошибетесь.

We are having a mild winter this year. — У нас в этом году мягкая зима.

It is getting cold enough to wear a winter coat.

— Становится довольно холодно, пора носить зимнее пальто.

Where did you winter last year? — Где вы зимовали в прошлом году?

То feel like a fish out of water. — Чувствовать себя, как рыба на суше.

We are having fish soup today. — Сегодня у нас рыбный суп к обеду.

Do you want to go fishing with me? — Хотите пойти со мной удить рыбу?

Не fished through his pockets for his keys.

— Он обшарил все карманы в поисках ключей.

Мы привыкли к оборотам "a year ago", "a week ago" — «год тому назади «неделю тому назад», а вот английский поэт Томас Дилон, желая подчеркнуть, что человек перенес большое горе, утрату, может быть, впервые по-английски написал "a grief, ago" — «еще до того горя». Новизна оборота в строгом согласовании с синтаксисом радует читателя и обогащает язык.

А вот объявление из еженедельной лондонской газеты "The Times": "Fathers having secretary-minded daughters should apply…", дальше указывался адрес. Любопытное объявление и по лаконичности, и по новаторской формулировке, да и по тексту: «Отцам, дочери которых видят свое будущее в роли — секретарш, следует обратиться…» Красиво и кратко составлено объявление, интересно только, почему в контору приглашаются не сами девушки, а их отцы?! Звучит, как завязка детектива, не правда ли?

ПРАВОНАРУШИТЕЛЬНИЦА «ИНВЕРСИЯ» И КОВАРНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

В научной литературе, в деловом языке узаконенный порядок членов предложения применим почти повсеместно. Но в художественной прозе, и тем более в поэзии, очень часто встречается явление, именуемое «инверсией», то есть произвольное изменение общепринятого синтаксиса.

В художественной прозе инверсия вызывается эмоциональностью сюжета, требующего, если это необходимо, сделать логическое ударение на второстепенном члене предложения, что достигается перенесением его на необычное место.

В английском языке порядок членов предложения уже в XVII веке был таким же, как и в наше время, но в угоду размеру Шекспир иногда пренебрегал требованиями синтаксиса. И у Шекспира и у других авторов встречаются инверсии, т. е. отклонения от общепринятого порядка слов. Однако начинающим пользоваться инверсиями по меньшей мере рискованно.

By medicine life may be prolonged, yet death will seize the doctor, too.

— Хоть жизнь продлить и может медицина, смерть сцапает и врача.

В стихах это делается в интересах соблюдения ритма и рифмы. Какое художественное своеволие наблюдается в русском языке с его размашисто вольным синтаксисом!