Друиды - [8]

Впрочем, к тому времени образованный мир начал всерьез заниматься проблемой друидизма, и на протяжении XVII в., как и во второй половине века XVI, появилось несколько работ, затрагивавших проблему древнего жречества. Однако книги подобного рода свидетельствуют лишь об академическом изучении античных историков, а способ похода к этому вопросу, во всяком случае в первой половине столетия, хорошо показывает, что он считался еще необщеизвестным.

Первой работой в новом веке, касавшейся друидов, стала речь Франсуа Мейнара из Фризии, которая была напечатана в 1615 г.[22] и в которой обсуждается символический смысл друидической омелы, с тех пор считающейся эмблемой юриспруденции. Однако гораздо более важное значение имел выход великого труда «De Dis Germanis»[23], принадлежащего перу молодого германского исследователя Элиаса Шедия (1615–1641), в котором изучению друидизма было отведено 26 глав. Шедий считал, что у германцев, как и у кельтов, были свои друиды. Две главы посвящены рассмотрению вероятного типа алтаря, использовавшегося друидами, и, ввиду современных заблуждений по этому предмету, необходимо отметить, что в XVII в. материалом жертвенника считался торф, а не камень. Эти представления о торфяном алтаре, воздвигнутом посреди рощи, были заново сформулированы в прекрасной брошюре о друидах, написанной дипломатом Эсайей Пуфендорфом из Хемница. Брошюра была представлена в качестве университетской диссертации и опубликована в 1650 г.[24] В XIX в. замечательное исследование Пуфендорфа было блестяще переведено на английский Эдмундом Голдшмидом[25], и в английском издании эта маленькая книга заслуживает большей известности.

Следующей любопытной работой в этой области стала «Originum Gallicarum Liber», написанная голланцем Марком Боксхорном и опубликованная в Амстердаме в 1654 г.; большая ее часть посвящена филологическим вопросам и связана с друидами лишь опосредованно, но к ней добавлено приложение в виде большой латинской поэмы, которая должна была освещать систему друидической философии. Еще более значительное сочинение появилось на континенте два года спустя; оно было написано Жаном Пикаром из Тура[26], который рассматривал проблему друидов со строгой исторической точки зрения и привел в полном объеме множество заметок античных авторов. Между тем в Англии в «Delphi Phoenicizantes» (Oxford, 1655) вышла короткая статья «De Origine Druidum», написанная Генри Джейкобом из Мертоновского колледжа. На честь авторства этого труда претендовал Эдмунд Дикинсон. Через несколько лет в Оксфорде была опубликована еще одна небольшая латинская книжка о друидах; ее написал Томас Смит из Магдалена[27], и самое интересное заключается в том, что он называет Кэмдена, ученого XVI в., родоначальником изучения друидов. Следует упомянуть и о третьей оксфордской книге, а именно о сочинении Теофила Гейла «The Court of the Gentiles»[28], так как оно содержало краткий раздел о друидах, а поскольку эта работа была написана на английском, она вполне могла привлечь к ним внимание читающей публики.

Впрочем, в этот период друиды уже не нуждались в подобной рекламе — по крайней мере, в Британии. Ибо XVII век стал свидетелем не только неослабевающего интереса к этой тематике со стороны ученых, но и постепенного распространения в Англии смутных представлений о друидах в качестве древних поэтов и жрецов Британии. Этим признанием друиды были обязаны отнюдь не ученым трактатам, и я склонен полагать, что главная заслуга в этом отношении принадлежит Бомону и Флетчеру, которые выбрали для своей трагедии раннебританский сюжет. Премьера «Бондуки», состоявшаяся в 1618 г., выводила на сцену друида в таком облике, который не мог не привлечь к себе благосклонного внимания публики, и начиная именно с этого времени их образ приобрел повсеместную известность. Таким образом, скорее всего, в середине XVII в., когда писал Генри Джейкоб, имя друидов уже было у всех на устах[29], не ограничиваясь небольшим кругом ученых.

«Бондука», несомненно, является поворотным пунктом в истории возрождения народного интереса к друидам. Конечно, участие, которое принимают в ней друиды, стало косвенным следствием трудов ученых, поскольку именно они позволили Флетчеру использовать произведения античных авторов, особенно Тацита, в качестве источников; между тем Шекспир, так как он заимствовал сюжет своей «Цимбелины» по большей части из средневековых романов, вообще не ввел друидов в свою пьесу, действие которой происходит в тот же период.

Первая сцена третьего акта «Бондуки» происходит в Храме Друидов и открывается торжественным появлением поющих друидов; следует отметить, что пение составляет их основное занятие. «Пойте, друиды!» — приказывает Каратах; в другом месте Бондука восклицает:

— Восстань из праха, войско мертвецов,

Чьи подвиги друидами воспеты.

А в первом акте Каратах говорит о

The holy Druides composing songs,

Of everlasting life to victory.

(Славных друидах, слагающих песни

О вечной жизни для победы.)

Эти представления о друидах прежде всего как о бардах получили дальнейшее продолжение в «Ликиде» Мильтона (1637 г.):