Друид - [22]
Германец в самом деле не шевелился. Его голова оказалась у меня на груди, а шея была вывернута неестественным образом. Наверное, любому увидевшему эту картину он показался бы верным другом, который надеется услышать биение сердца в груди своего товарища.
Где-то рядом я слышал громкий лай Люсии, с каждым мгновением становившийся все агрессивнее. Такое поведение моей любимицы могло означать только одно — опасность миновала. Тут по телу великана пробежала дрожь, и он приподнял голову. Широко раскрытыми, полными боли глазами он смотрел на меня, а его засаленные светлые волосы прикасались к моей груди и подбородку. Щеки германского воина глубоко впали. Этот народ судьба тоже не пощадила — голод гнал их с севера на юг. Германец мучительно медленно открыл рот, и поток зловонной рвоты вылился мне на грудь и шею. Затем черты его лица смягчились. Мне даже показалось, что он не испытывал ко мне ненависти, а хотел в последние мгновения жизни простить меня. Совершенно беззвучно германский воин скатился с меня и остался лежать на спине в грязи. Его пустой взгляд был устремлен вверх — к черному небу и кронам деревьев. Нет, сейчас боги на нас не смотрели. Их не было рядом. Наверняка все они были заняты более важными делами… Из груди мертвого германца торчали оба моих кинжала.
Я встал рядом с мертвым на колени, боясь хоть на мгновение оторвать от него взгляд. Должен признаться, я никогда в жизни не видел таких огромных людей. Его бедра казались невероятно узкими на фоне широченных плеч и мускулистой груди. Вряд ли какой-нибудь римский офицер мог бы сравниться с ним, даже надев свой боевой панцирь. Воин был одет в штаны из оленьей кожи, которые едва доходили до колен. Похоже, их сшили из множества небольших кусков выделанной шкуры. На широком ремне вместо пряжки красовался большой бронзовый крючок, на боку в ножнах висел нож с рукояткой из куска оленьих рогов. Обуви на ступнях не было. Я взял его левую руку за запястье и попытался нащупать пульс, как учил меня друид Сантониг. Рука была такой огромной и мускулистой, что мне показалось, будто она вылита из одного большого куска железа. На кисти не хватало мизинца — наверное, воин лишился пальца во время одной из битв или пьяных драк. Нащупать пульс мне так и не удалось. Германец был мертв. Он уже отправился в мир иной, к своим предкам. Осторожным жестом я откинул с его лица пряди волос. В это мгновение поверженный воин напоминал мне дикого, свободолюбивого хищного зверя. Его губы были немного приоткрыты, словно он чему-то удивился. Передние зубы ему, вероятно, выбили враги или разъяренные соплеменники, с которыми он что-то не поделил. Собрав его длинные волосы в пучок, я отрезал их несколькими ловкими движениями своего кинжала и закрепил у себя на поясе.
— Почему ты не отрубишь ему голову?
Из леса на поляну выехал мой друг Базилус. Он сидел на гнедом коне одного из поверженных им германцев и держал в руках повод второй лошади — вороной кобылы. Уж не знаю, как ему это удавалось, но с самого детства Базилус всегда оказывался рядом со мной в трудную минуту и выручал, если мне приходилось туго.
— Я принес его в жертву богам, — ответил я спокойно. Базилус тут же увидел нож для жертвоприношений, торчавший из груди великана-германца, и кивнул мне в ответ. Кельту стоит немалых усилий заставить себя не отрубать голову своему врагу, поверженному в поединке. Ведь именно в голове человека его дух и сила, а мы, кельты, считаем, что нет ничего более благородного, чем забрать с собой дух и силу неприятеля. Так уж повелось, что мы храним отрубленные во время сражений головы врагов в своих жилищах, показываем их своим гостям и хвастаемся перед ними огромными суммами, которые нам предлагали за тот или иной трофей. Если гость хочет сделать кельту комплимент, то предлагает принимающему его в своем доме хозяину оружие из железа, красивых рабынь или скот за отрубленные головы, увиденные в жилище, и старается сделать при этом как можно более щедрое предложение. С одной лишь целью — чтобы хозяин дома мог с благодарностью отказаться и поведать своим новым гостям о своей стойкости и о невероятных богатствах, предложенных ему за одну отрубленную голову врага. Чем больше была предложенная цена, тем почетнее считалось решение хозяина не продавать свой трофей.
— Возьми эту лошадь, Корисиос, и отправляйся на юг. Увидимся с тобой у моря. Я вовсе не прочь повесить на свое седло еще несколько голов.
— Я бы посоветовал тебе, Базилус, отправиться в оппидум тигуринов и предупредить об опасности вождя Дивикона.
— Какое мне дело до старика Дивикона? Я воин и хочу драться!
Внезапно послышались голоса. Базилус дал мне знак спрятаться в кустах, а сам осторожно намотал поводья второй лошади на толстый сухой сук. В те мгновения я не мог поверить, что мне улыбнулась удача. Вдруг все цветные осколки стали на свои места и превратились в нечто похожее на римскую мозаику — единое целое, сложенное из отдельных маленьких частей. Друиды, говорившие о кельте с собакой, у которой шерсть покрыта пятнами трех цветов. Нож для жертвоприношений, переданный мне как избранному. Я почти убедил себя, что все сказанное нашими жрецами вполне могло оказаться правдой, хоть и представлялось мне поначалу невероятным. Что касается суеверий и предсказаний, то мы, кельты, ничем не отличаемся от римлян. Любой из моих соплеменников постоянно пытается увидеть какие-нибудь знаки, предвещающие благоприятные или неблагоприятные события. Внимательно всматриваясь в небо, мы следим за полетом птиц в надежде заметить нечто необычное, а затем прилагаем все усилия, чтобы так или иначе истолковать увиденное. Если под кустом мочится собака или в загородке кричит петух, то мы вполне можем воспринять это как знак богов, предвещающий хороший или плохой урожай.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.