Другой - [2]

— Моя прелесть, — прошептал, сладострастно поглаживая воздух над бездыханным фарфоровым мусором.

Игорь привлек внимание Сергея жестом: — Можно я оставлю это у себя?

Сергей присел на корточки: — Что ты хочешь? — спросил тихо, без злобы.

— Хочу взять это с собой… Это такая вещ… Заплати им… любые деньги…

— Уже. И за тарелку, и за бокалы, и за шампанское и скатерть…

— Бокалы, скатерть меня не интересуют… не представляют художественной ценности, а это….

Сергей сердито улыбнулся: — Хочешь валять дурака?!

— Считаешь у меня нет вкуса? — Игорь подозрительно прищурился. — Посмотри. — Не касаясь, провел пальцем вдоль жирных линий примитивного одноцветного орнамента. — Только сейчас, это стало произведением искусства. Эти кусочки соединяют глубокие шрамы, в этом боль, трагедия, глубина… Треснутая поэзия жизни… В этой мозаике… то, как она скомпоновалась… гамма… бледные стоны рыдающей палитры… Через эти трещины шумит кровь, сквозь грохот сердца, и…

— Ну хорошо, — сказал Сергей, подозвал официанта. — Молодой человек, будьте добры…

Отдохнуть на озере планировали давно, хотя и не такой компанией. У Сергея появилось желание, познакомить между собой всех своих друзей, и ничего лучше совместного отдыха придумать не смог.

Про Антона почти ничего не знаю. Сергей познакомился с ним года три назад в Карелии, увидел, как тот буксует, помог выбраться, из земляческих чувств, номера-то — Питерские. Ему двадцать шесть, на пять лет младше меня с Сергеем, работает — то ли мед братом, то ли таксистом, хобби — путешествия, как и все мы — не женат, вот и все, что знаю… да, у него еще борода, такая пышная неухоженная, я думал — зачем? — потом понял.

Игорь, единственный из нашей компании, не местный, они с Сергеем друзья детства, еще и в институте учились вместе; отчислили с третьего курса и уехал в Минск, а я перевелся на четвертом, так что, мы разминулись. Разведен, торгует металлом. Сергей, когда-то, его в этом деле протежировал! Бороды у Игоря нет.

Белорус с первых секунд знакомства очень не понравился. Антон тоже, но белорус…

Сергей привез его прямо с поезда, очень пьяного, громкого и беспокойного. Я брезгливо разглядывал, испачканное, чем то желтым, лицо человека о котором столько слышал, но ничего не знал. Сергей будто скрывал его, стеснялся что ли, но всегда цитировал какие-то шутки, афоризмы, стихи… Сколько раз слышал в его тирадах, концовку: "Как сказал Игорь", или "Как говорит Игорь"…

Говорю: — Парень, похоже ударил в грязь лицом?

— По всей видимости не один раз, — ответил Сергей, достал платок, плюнул на него, стал вытирать испачканные щеки. — Я на вокзале его мыл уже, но видно…

— Вы прямо с вокзала? — спрашиваю Сергея. Но ответил Игорь: — Хе-хе… "Скора бля на бал!"

Это, первая фраза которую услышал от гостя из сопредельного государства.

Пока мы втроем пытались планировать будущее путешествие, Игорь искал неприятности, блуждая вокруг столиков с алкающими его смерти, "негодователями". Поймал себя на мысли, что желаю того же, но он до обидного живуч.

Игорь приставал к официантам, подсаживался к чужим компаниям, одиноким дамам, засасывало под ложечкой, когда задирал шумящую возле, многочисленную группу бритоголовых подростков: делал замечания относительно внешнего вида, предлагал заменять одни нецензурные выражения — другими. Но драка была, не сними, и позже: в парке, когда учил законам совести, местных сутенеров, выдавая себя за сотрудника ФСБ, и возле ларька, и возле этого… я там потом еще упал, кажется.

Единственное оправдание жизни на земле, — иными словами: все это эволюционировало, ело, воевало и копило знания с одной целью — создать такси. Но мне не поверили, и мы отправились домой пешком.

По дороге, гость из Беларуси разбил бутылку вина об стену, стучал кулаками по крышам припаркованных у обочины машин, орал песни, сломал дверь в булочную: сделал почти все, что я ожидал с момента рукопожатия, и все же чего-то не хватало.

Да — это ревность. Сергей бегал за ним уговаривал, ругал, оттаскивал, тот вырывался, Сергей за ним, опять догонял, снова оттаскивал… со мной бы так не стал. Ну-ну, вот он Ваш Игорек: "Сколько Лен, сколько Зин"… А Игорь сочинил это… А Игорь придумал то… Вот он, — кушайте своего Игорька… с потрохами!

Впрочем, тороплю события: мы еще не вышли из кафе.

Антон не гнушался плагиатом, и вслед за мной, всей душой "вознелюбил" "упитого" иностранца, — было за что. Через несколько минут, как познакомились, Игорь вылил ему на голову бокал пива, не помню уже по какому поводу, но это первопричина.

Проблески сознания гость умело глушил полными стаканами водки, но, тем не менее, иногда, умудрялся вставлять в разговор на удивление связанные реплики.

Антон рассказывал, с завистью, о местах, которые нам только предстоит, увидеть:

— "Пегрема" — заброшенная, давно покинутая людьми деревня. Почему, когда — тайна. Редкие рыбацкие лодчонки, хмурые промысловики, таинственные раскопки древних поселений, ритуальные камни, "долина идолов", загадочные статуи божков — высечены из грубой породы, "шунгит"! — последнее слово произнес загадочно улыбнувшись, лукавым прищуром поймал пытливые взгляды, вдохновенно продолжил: — Скалы, разломы, "висячие озера", "звон камень", да-да, — перешел на шепот, заговорщицки наклонился к нам, приподнял руки, кисти махнули, подзывая ближе. Мы подались вперед, Игорь очнулся, подозрительно посмотрел на нас, прислушался, но наклоняться не стал, сделал вид, что не интересно.