Другой взгляд - [19]

Венеция затаила дыхание.

– О чем это вы?

– Вам непонятно значение слова «усложнить» или «опасность»?

Венеция вспыхнула.

– Учитывая обстоятельства, я прекрасно понимаю значение слова «усложнить».

– Отлично. Мы делаем успехи.

Она нахмурилась.

– А почему мне грозит опасность?

– Это весьма непросто объяснить.

Венеция скомкала в трясущихся руках промокательную бумагу.

– Может, вы все-таки объясните, в чем дело, сэр?

Гейбриел тяжело вздохнул, развернулся и отошел обратно к окну.

– Постараюсь, хотя это займет немало времени.

– Давайте сразу перейдем к делу.

Он остановился и выглянул в сад.

– Помните ту ночь, когда вы бежали из Аркейн-Хауса через подземный ход?

– Такое не забывается. – Неожиданная мысль осенила девушку, и она спросила: – Раз вы живы, чье же тело было обнаружено в музее? В ком экономка и садовник опознали Гейбриела Джонса?

– Это был один из тех, кто пытался пробраться в дом той ночью. К сожалению, второму удалось бежать, хотя и без экспоната, который они с сообщником планировали украсть. Он довольно тяжелый, видите ли, в одиночку его не поднять.

– В газетной заметке говорилось, что в доме произошел несчастный случай, – вспомнила вдруг девушка. – Человека убило чем-то тяжелым, не так ли?

– Да, в качестве причины смерти указали именно это.

– Я не понимаю. Почему тогда чета Уиллард заявила, что это вы?

– Прислуга в Аркейн-Хаусе отлично вышколена, – безучастно проговорил Гейбриел. – К тому же им прекрасно платят.

«Слуги солгали», – подумала Венеция.

Спина у нее похолодела. Ей казалось, что ее затягивает в глубокий темный омут. Она не желала больше иметь ничего общего с тайным обществом, но, к сожалению, она по собственному опыту знала, что счастливое неведение чревато опасными последствиями.

– Могу я предположить, что никакого пожара не было? Экспонаты не пострадали? – уточнила Венеция.

– Огня не было. Все экспонаты в отличном состоянии, хотя некоторые перенесены в большой склеп для сохранности.

– Чего же вы хотели добиться, пустив в прессе слух о своей смерти? – спросила Венеция.

– Хотел выиграть время и запутать мерзавца, подославшего ко мне этих двоих. Это старинный способ.

– Я считала, что выслеживать преступников входит в обязанности полиции.

Гейбриел повернул голову и загадочно улыбнулся.

– Вам, думаю, достаточно известно об эксцентричности членов тайного общества, чтобы понимать, насколько им было бы нежелательно вмешивать в свои дела полицию. Так что выслеживать преступника буду я.

– Почему общество выбрало для этого именно вас? – подозрительно осведомилась девушка.

Гейбриел безучастно улыбнулся.

– Можете, считать, что эта проблема досталась мне по наследству.

– Не понимаю…

– Знаю, миссис Джонс, знаю. К сожалению, для того чтобы вы осознали грозящую вам опасность, мне придется открыть вам один из самых главных секретов тайного общества.

– Не стоит, сэр, уверяю вас.

– У нас с вами нет выбора. Особенно теперь, когда вас зовут миссис Джонс, – возразил Гейбриел, глядя на молодую женщину своими колдовскими глазами. – В конце концов, мы муж и жена. Между нами не должно быть секретов.

Венеции вдруг сделалось трудно дышать. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и выдавить хотя бы слово.

– Сейчас не время демонстрировать свое извращенное чувство юмора, сэр. Хочу услышать объяснения немедленно. Думаю, я это заслужила.

– Отлично! Какя уже сказал, эта проблема досталась мне по наследству.

– Как же так вышло?

Гейбриел начал мерить комнату шагами, остановившись перед двумя фотографиями в рамках на стене. Сначала его внимание привлекла темноволосая женщина, затем он перевел взгляд на портрет высокого здорового мужчины.

– Это ваш отец? – спросил Гейбриел.

– Да. Они с матерью погибли полтора года назад в аварии на железной дороге. Эти снимки сделаны незадолго до их смерти.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо. – Венеция выдержала паузу и спросила: – Так о чем вы говорили?

Гейбриел снова начал ходить по комнате.

– Я уже сказал, что пытаюсь выследить человека, пославшего двух мерзавцев в Аркейн-Хаус.

– Да.

– Но я не сказал, что именно они пытались украсть.

– Полагаю, один из самых ценных экспонатов?

Гейбриел остановился, развернулся и внимательно посмотрел на девушку.

– Самое удивительное во всей этой истории то, что вожделенный экспонат не имеет особой ценности ни с художественной, ни с материальной точки зрения. Речь идет о тяжелом сундуке, которому уже двести лет. Вы, возможно, его вспомните. Крышка отделана золотом. На ней выгравирован текст на латинском языке и растительный орнамент.

Венеция перебрала в памяти все экспонаты из коллекции, которые ей довелось фотографировать. Вспомнить сундук оказалось несложно.

– Я помню его, – отозвалась она. – Вы говорили, что сам он не представляет особой ценности, но вот золотая крышка…

Гейбриел повел плечами.

– Это очень тоненький листок.

Венеция прочистила горло.

– Не обижайтесь, мистер Джонс, но все в мире относительно. В конце концов, золото – это золото. Сундук мог показаться гораздо привлекательным бедному голодному вору, нежели вам и членам тайного общества.

– Если бы ворам нужны были деньги, они бы захотели украсть маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, а не тяжелый сундук, который с трудом могут поднять двое мужчин.