Другой - [59]
Потом он уставился на страницу, долго молча глядел на нее, глаза его изучали гравюру, вникали в мельчайшие подробности. Ребенок пискнул.
— Да, — сказал Нильс, очнувшись, — это здорово!
На картинке была устрашающая библейская сцена «Падение Вавилона»: кошмарное зрелище, всюду разрушенные кирпичные стены, вырубленные из камня башни, увенчанные каменными слонами, чудовищные сфинксы, копающиеся в отбросах стервятники, клыки воющих волков, блещущие в лунном свете. Нильс прочел ребенку несколько строк из Апокалипсиса:
— «И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесам и пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице…» О, детка, тихо, не плачь, не плачь, детка, — заворковал он нежно над плачущей девочкой, отложив книгу в сторону и щекоча младенцу подбородок.
— Когда ты так ухмыляешься, ты похож на бабуина, — сказал Холланд. Он вдруг явился с дикой ухмылкой на губах. — Чему ты улыбаешься, в конце концов?
— Потому что я дядюшка. Это то, что должны делать дядюшки: качать, щекотать, улыбаться. Ты тоже дядюшка.
— Дядюшка-черт.
— Не говори такого при ребенке. Торри твоя сестра, ее дочь — твоя племянница, это делает тебя дядей.
Холланд фыркнул:
— Охота тебе придавать этому значение! Какой ерундой ты занимаешься. Посмотри на это маленькое глупое лицо, как ты только можешь смотреть на него? И ты, и все другие тоже… Маленькое дитя, подменное дитя. — Нильс видел, как он протянул руку и ущипнул нежную плоть младенца. Почувствовав боль, девочка заплакала, на коже вспухло красное пятно.
— Гадство, Холланд! — прошипел Нильс, прикрыл пятно пеленкой, пытаясь успокоить дитя.
Тут как раз появилась Ада с подносом Александры.
— Что тут такое? Что случилось? — спросила она в тревоге. — Мне показалось, что Евгения плачет.
Нильс крутил ручку музыкальной шкатулки.
— Все в порядке, ей просто жарко, вот и все. Да, детка, это все, правда? Сладенькая моя.
Ада поставила поднос.
— Твоя мать не может съесть ни кусочка. Я не знаю, как мы будем вталкивать в нее пищу. Доктор говорит, что она лишится тех последних сил, что еще имеет. — Она снова приложила ладонь к щеке.
— Лауданум помог? — спросил он, осторожно уложив дитя в люльку. Она покачала головой, нащупывая кончиком языка больной зуб. — Сочувствую тебе, — сказал он.
Позже, когда он помог ей вымыть посуду, он взял книгу Доре и покачал ее на руке.
— Куда ты идешь? — спросила она.
— Ну, — ответил он с очаровательной улыбкой, двигаясь к двери, — я хотел пойти к маме и показать ей несколько картинок, пока не стемнело.
Теплый вечер веял через луга из-за реки, и дедушкины часы мерно отбивали девять, когда Нильс спустился в нижний холл, забросив по пути книгу в комнату Ады. Он встретил Аду на передней лестнице, согнувшуюся под тяжестью люльки.
— Погоди! — Он бросился ей на помощь, взялся за одну ручку, и вместе они прошли коридором с ребенком между ними.
— Твоей маме понравилось чтение?
Да, ответил он, маме понравилось. Более или менее.
— Хотя она опять нервничает, — поспешил он добавить. — Не может перестать плакать.
В спальне Торри и Райдера они переложили ребенка в колыбель, висевшую между окнами. Большой белый полог свисал с потолка, защищая ее от москитов. Торри повязала шелковые банты по краям полога, а внутри устроила уютное пуховое гнездышко: мягкий матрасик, простынка и покрывало, связанное Адой. Нильс осторожно перевернул девочку на животик, как учила его Торри.
— Слишком жарко, — сказал он, когда Ада набросила на девочку простынку — девочка тут же попыталась ее сбросить. Он откинул ее и повесил на край колыбельки, в ногах. — Так будет лучше.
— Да, так ей хорошо, пока не похолодает, можно не укрывать ее, ты прав. — Переставив какие-то мелочи на бюро, Ада стала изучать открытый рот в зеркале, трогая воспаленный зуб пальцами и гримасничая от боли.
— До сих пор болит? — Она кивнула, и он сказал: — Я думаю, ты должна принять свое болеутоляющее. То, что доктор Брайнард тебе выписал.
Она отмахнулась:
— Не люблю я эти пилюли, после них у меня иногда головокружение начинается.
— А ты сразу ложись, и все. Я налью тебе имбирного пива и принесу пилюлю.
О, мальчик был так заботлив. Она разгладила морщинки на лице ладонью.
— По-моему, ты кое в чем все-таки ошибаешься. Не верю, что ночью будет дождь. — Она обернула полог вокруг колыбельки.
— Будет. Будет обязательно. Я сам здесь все сделаю, ты можешь идти.
— Не забудь выключить свет.
Он постоял у колыбельки, покачал ее, улыбаясь младенцу — маленькое ангельское личико, — постукивая по колыбельке. Неожиданно вспомнив про музыкальную шкатулку, оставшуюся в переносной люльке, он достал ее и положил в колыбельку. Он завел шкатулку, и под звуки музыки младенец зашевелился.
Нильс протянул палец, девочка вцепилась в него и закрыла глаза. Маленькое мирное существо. Он смотрел, как она безмятежно засыпает, нюхал ее нежную розовую кожицу, целовал красную отметину на животике.
О, как осторожно вынул он палец из крохотного кулачка, укутал колыбель пологом и еще раз завел музыкальную шкатулку.
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
У героини рассказа счастливый день — она выходит замуж. Они с любимым договорились, что он заедет за ней, и вот она готова, ждет у себя дома, а его все нет. Беспокойство сменяется тревогой, она решает отправиться на поиски.© zmey-uj.
«Я боюсь, доктор. Я ужасно боюсь. Вы ничего не можете сделать для меня. Никто ничего не может».Эрван Данте-Леган живет среди галлюцинаций, среди воображаемых змей и реальных убийств. Новоявленный Данте спустился в Ад — и теперь дорога к свету заказана ему навсегда. Он существует в непреходящем ужасе. Фантазмы сводят его с ума, толкают на странные поступки и в итоге приводят в Корпус 38 — в психиатрическую клинику для тяжелобольных, где отчаявшийся Данте встречает свою спасительницу — психиатра Сюзанну Ломан, которой он может наконец доверить свои кошмары и освободиться.Однако почему реальные зверские убийства, что творятся по всей Европе, так напоминают галлюцинации Данте? Кто убивает юных девушек? В погоню за разгадкой устремляются трое: комиссар парижской префектуры полиции, Сюзанна Ломан и талантливый журналист, который выслеживал опасного маньяка многие годы.
В Калифорнии, в маленьком горном городке, рассказывают о встречах со Снежным Человеком, которого здесь называют Сесквоч, и существует поверье о Мандранго — порождении сил зла, который в назначенный срок выходит из-под земли, чтобы найти себе невесту. В городе и его окрестностях происходит серия жутких убийств, и некто похищает журналистку Элен, с которой происходят невероятные и драматические приключения.
Опытному мошеннику Рою Диллону удалось скопить более 50 тысяч долларов. Однако когда он пытается кинуть очередную жертву на 20 долларов, его жестоко избивают. Его мать, Лилли, которая работает на мафию и к которой Рой не питает ни любви, ни уважения, буквально возвращает его из мертвых. Но, едва оправившись, Рой снова принимается за старое – опасное ремесло кидалы у него в крови…
Завораживающий роман в жанре танго.Недавно потерявший жену комиссар Мигель Фортунато готовится выйти на пенсию после долгих лет службы в полиции Буэнос-Айреса. Его последнее задание – помочь следователю, приехавшему в Аргентину из США для расследования обстоятельств похищения и убийства известного американского писателя. Задание, как выясняется, непростое. Во-первых, следователь оказывается совсем молоденькой, неопытной, но очень привлекательной девушкой по имени Афина Фаулер. А во-вторых, сам Фортунато в силу определенных причин вовсе не заинтересован в том, чтобы правда об убийстве вышла наружу.Впрочем, расследование должно идти, хочет он этого или нет.