Другой Синдбад - [77]

— Есть тут кто-нибудь?

— Синдбад? — спросил я, осознав, что продолжаю держать в руке по-прежнему теплую бутылку.

— Меня в самом деле так зовут, — ответил голос. — А с кем я разговариваю?

Он что, не узнал мой голос? Хотя, возможно, пребывание в бутылке может искажать восприятие.

— Я — другой Синдбад, — терпеливо ответил я.

Никакого ответа.

— Синдбад-носильщик, — уточнил я.

— Мой добрый друг! — Теперь торговец откликнулся с энтузиазмом. — Прости мне мою минутную растерянность. У меня такая проблема с памятью на имена и лица. А твоего лица я все равно не вижу. Тут, где я нахожусь, чрезвычайно темно.

Темно? Судя по тому, как и откуда доносился голос, я понял, что Синдбад, должно быть, все еще находится в бутылке, покоящейся у меня в руке. Но должен признаться, что чрезвычайно темно было вне зависимости от того, в бутылке ты или нет.

— О великий торговец и прославленный путешественник, — кротко ответил я. — Похоже, в этом мире вовсе нет света, словно мы угодили в страну вечной ночи, где небо и звезды затянуты тучами.

— Прекрасное толкование, — отозвался тоненький голосок торговца, — за исключением того, что оно никак не объясняет той тесноты, которую я в данный момент испытываю. Клянусь, мой добрый носильщик, я едва могу пошевелиться!

Только тут мне пришло в голову подумать, как торговец Синдбад мог поместиться в эту волшебную бутылку. Без сомнения, самая широкая его часть, живот, застряла в узком бутылочном горлышке. Я не мог придумать лучшего объяснения, чем эта своеобразная затычка, для внезапного прекращения сверхъестественного ветра. Значит, Синдбад сделался своего рода живой пробкой. Воистину, мир полон чудес!

Но что теперь? Я слишком хорошо помнил предупреждение Джафара насчет прежних приключений Синдбада и про то, что они повторяются с нами. Что если мы не просто под беззвездным небом, но в каком-нибудь другом, ужасном месте, где торговец побывал во время одного из своих последних путешествий? По одной этой причине моя обычная любознательность становилась насущной необходимостью. Я торопливо спросил у торговца, не случалось ли ему когда-нибудь во время странствий попадать в места, где царит полная темнота.

— Пожалуй, — признал сидящий в бутылке Синдбад, — был один случай. Долго объяснять, но ты не мог бы пошевелить немного ногами, чтобы проверить, нет ли там трупов.

Трупов? Моя любознательность меня уже совсем не радовала. Не важно, сколько времени это займет, я понял, что разумнее будет получше разузнать про оставшиеся путешествия.

— Расскажите мне остальные свои истории, о торговец, — сказал я с убедительностью, порожденной страхом. — Как говорил Джафар, знание, которое мы почерпнем из этих рассказов, может спасти нам жизнь. — Мысль о престарелом слуге заставила меня выдвинуть дополнительное условие: — И пожалуйста, сделайте их как можно короче.

— Да, — откликнулся Синдбад скорее с энтузиазмом, чем с сожалением. — Я думаю, ты прав. Бедный Джафар. Хотел бы я знать, куда забросило его заклинание этого проклятого джинна? Но на чем я окончил свой рассказ?

— Вы делали седла, — напомнил я, чувствуя, как глаза у меня начинают слипаться при одной мысли об этом.

— Ах да, трупы были сразу после этого.

Это отнюдь не успокоило мои нервы. Если приключения действительно идут друг за другом в некоем подобии очередности…

Я прогнал эту мысль из головы и, чтобы успокоиться, тихонько пошарил ногой перед собой. Мои пальцы что-то нащупали. На самом деле, однако, это было похоже всего лишь на торчащий корень.

Или на остатки скелета.

Я поспешно отдернул ногу, решив, что в данный момент разумнее будет послушать историю торговца.

— Итак, как ты, без сомнения, помнишь, — начал купец, привычно продолжая свой рассказ, — я весьма разбогател в этой чужой стране, познакомив ее жителей с таким неведомым им изобретением, как конское седло, меня окружили почетом, и я обзавелся отличным домом и женился на одной из самых красивых женщин во всем королевстве.

Это, думал я, и есть истинное счастье, почти равное лучшим временам в моем любимом Багдаде. Но радость моя была недолгой, поскольку в один из дней у моего соседа стряслась беда — беда, которая открыла мне ужасную правду об этой стране, которую я называл теперь своим домом.

Торговец умолк.

— Прошу прощения. Небольшая судорога. — Он громко закряхтел. — Ах. Уже лучше.

Я моргнул. На какой-то миг, готов поклясться, я увидел, что бутылка вспыхнула. Или это глаза сыграли со мною злую шутку в этой бесконечной темноте?

— Жена моего соседа заболела и умерла, — продолжал крохотный рассказчик. — Сначала я думал, что горестные вопли моего соседа вызваны просто печалью из-за потери возлюбленной супруги, но вскоре он достаточно успокоился, чтобы поведать мне о воистину ужасном местном обычае, согласно которому если кто-то из супругов, не важно, муж или жена, умирал, то другого супруга заживо хоронили вместе с его почившей второй половиной!

«Что за варварский обычай!» — вскричал я. «Но таков закон страны», — ответил мой сосед, и действительно, на рассвете следующего дня отряд королевских стражников увел его, чтобы подготовить к ожидающей его участи.