Другой мир - [2]

— Ой, какой ты смешной! — воскликнула Светлана, — Ведь это же холодный огонь, он совсем не жжется! И вообще все эти «водяные цилиндры», «песочные конусы», «нефритовые кольца» и прочие артефакты совершенно безобидны.

— Да я знаю, — ответил Лешка, смущенно улыбаясь, — просто, когда на тебя несется полуметровый «огненный шар», срабатывает безусловный рефлекс.

Монорельс не понадобился, ехать пришлось в прозрачном скоростном лифте посредине гигантского аквариума, правда, совсем недолго, минут пятнадцать, не больше.

Расплачиваясь с лифтером, Панкратов вытащил из кармана бумажник и к своему удивлению обнаружил, что тот битком набит желтыми банкнотами. В отдельных кармашках лежало так же несколько пластиковых карточек.

* * *

— Добрый вечер, Алексей Николаевич! — дежурная у лифта расплылась в мерзейшей подхалимской улыбке, и даже привстала со своего кресла. Панкратов небрежно кивнул ей и бодро прошагал со своей спутницей по красной ковровой дорожке к дверям квартиры.

Шикарные двухуровневые апартаменты повергли Светлану в состояние щенячьего восторга. Она ходила из одной комнаты в другую, зажигала свет, разглядывала дорогую мебель. А небольшой мраморный фонтан в гостиной просто добил ее.

— Ну, Лешка, ты даешь! — восхитилась она, — Я чего-то запуталась, сколько у тебя всего комнат?

— Пятнадцать или шестнадцать! — ответил Панкратов, доставая из бара бутылку и два бокала, — На первом уровне.

— А на втором? — спросила девушка и направилась к мраморной лестнице ведущей наверх.

— А черт его знает, я туда редко хожу! Да постой ты, давай лучше выпьем!

— Погоди, а что у тебя там? — девушка показала на стеклянную стену, отделявшую гостиную от оранжереи.

— Там у меня разные тропические растения, ананасы, бананы. Им нужна повышенная влажность, поэтому пришлось поставить стеклянную стенку. Да ты садись лучше за стол, я тебе потом все покажу!

Они сели за небольшой столик из красного дерева, и Лешка разлил вино.

— Ты мне так и не сказал, чем ты теперь занимаешься? — спросила Светлана, поднимая бокал с прозрачным вином, — Я же ничего о тебе не знаю! Давай рассказывай, откуда у тебя такое богатство?

«Действительно, кто я и откуда у меня все это? — подумал Панкратов. Почему-то до сих пор этот простой вопрос не приходил ему в голову, — Может быть я знаменитый ученый? Лауреат нобелевской премии по физике, например. А что? В школе мне нравилась физика! Или математика? Нет, по математике не присуждают нобелевскую премию. А может быть я знаменитый артист? Нет, тогда бы Светлана меня узнала! Ну не артист, значит режиссер. Или нет лучше писатель! Писателей, как правило, не знают в лицо. Вот именно, наверное, так оно и есть: я знаменитый писатель! Оказывается, это совсем не так плохо потерять память, можно стать кем угодно!»

Панкратов уже хотел сообщить Светлане, что он очень популярный писатель, но вдруг новая мысль остановила его.

«А если она спросит, что я написал? Я же не помню названия ни одной своей книги!»

Между тем девушка сама пришла ему на помощь:

— Наверное, ты бизнесмен или банкир? — подсказала она.

— Да, что-то вроде этого! — с облегчением согласился Панкратов.

— Как здорово! — обрадовалась девушка, — Представляю, какая у тебя веселая жизнь: банкеты, фуршеты, презентации, поездки! Я тебе так завидую! Давай выпьем за твой успех!

Они выпили. Вино показалось Панкратову таким же безвкусным, как и коньяк в ресторане. И, так же как и коньяк, никак не подействовало на него, он остался совершенно трезвым.

— Ну а у тебя как дела? — спросил Панкратов, чтобы поддержать разговор.

— А у меня как у всех, — сообщила Светлана, — Окончила институт, вышла замуж, развелась. Кстати, а ты женат?

Лешка совершенно не помнил никакой жены, и потому со спокойной совестью ответил:

— Нет, не женат!

— Надо же какое совпадение, — удивилась Светлана, — Мы оба свободны! Давай выпьем за нашу свободу!

Они выпили за свободу. Потом выпили за 10 «А».

— А ты из наших кого-нибудь видишь? — спросила Светлана.

— Никого!

— А я только Генку Самохина, он сейчас бармен в «Золотом якоре». Помнишь, как он притащил на урок биологии дохлую крысу и пугал ей девчонок. Мы визжали как резаные, а потом пришла училка и выкинула ее в мусоропровод.

— Не помню! — честно признался Панкратов. Весь период обучения в школе слился для него в некую неразборчивую сероватую массу, похожую на непропеченное тесто, в которой невозможно было разобрать ни имен, ни лиц, ни событий.

Впрочем, с последующей жизнью было не лучше. Он точно помнил, что после школы поступил в институт и даже закончил его, но какой? Кажется, это был очень престижный институт! А потом он начал работать. Точно! Ведь он же где-то работал! Кстати, а сейчас, где он работает? И работает ли вообще? Скорее всего, нет, потому что он совершенно точно знал: завтра ему не надо идти ни на какую работу, и послезавтра тоже. Да и зачем, ведь деньги для него не проблема, — их у него, по всей видимости, полно!

А если он не ходит на работу, то чем же он занимается целыми днями? К примеру, что он делал вчера? Сколько Панкратов ни старался, но припомнить так ничего и не смог. Очевидно, то же что и сегодня, решил он. Ну, правильно! Именно поэтому он ничего и не помнит, что помнить нечего! Каждый день одно и тоже!