Другие - [10]

– Знаешь, что я сделаю первым, когда сбегу от тебя? – свирепо вращая красными глазами, сказал Николай. – Я буду резать на твоих глазах солдат… По очереди… чтобы ты видел их смерть… А потом доберусь до тебя… Вспорю живот… отрежу уши…

– Идите сюда, мой дорогой психолог! – позвал капитан Шурика. – Ну что, перед вами по-прежнему жертва обстоятельств?

– Возможно, дурная наследственность, возможно…

– О-о, да-а! Я спросил того, кого следовало! – ухмыльнулся Стольников и, опустив пистолет, трижды выстрелил.

Николай содрогнулся и затих.

– Лейтенант, я хочу, чтобы ты запомнил одно правило. Хочешь жить – умей вертеть, – проговорил Саша и, несколько раз вонзив лезвие в землю, чтобы счистить кровь, вставил нож в ножны. – По коням, ребята.

– К бункеру? – на бегу поинтересовался Яшин.

– Нет, к ущелью.

Но выйти к упомянутому Николаем ущелью им не удалось. Еще издали Стольников заметил движение в «зеленке». С небольшой высоты в бинокль хорошо было видно, как кто-то в пятнистой форме и с автоматом в руках со всех ног мчится в их сторону.

– К бою!

Распластавшись на земле и укрывшись за камнями, бойцы заняли удобные позиции.

– Мать честная!.. – прокричал Яшин, не отрывая глаз от бинокля. – Это же Жулин!..

– Кабан, Грек, со мной, остальные на месте! – сорвавшись с места, прокричал Саша и бросился навстречу Олегу…

3

Между Жулиным и преследующими его боевиками было не более ста шагов. И, если прапорщик своих уже увидел, то спешащие его добить бандиты Стольникова и его группы еще не замечали.

– Кабан, пулемет на сошки! Грек, отсекай ближних!

Встав на колено у дерева, прижавшись к нему плечом, Грек взял в оптику прицела бегущего боевика с редкой, словно выдранной клоками, бородой, и мягко нажал на спусковой крючок. Пуля прошла в полуметре от головы прапорщика и развалила боевику череп. Он так и упал на бегу, не осознав, что произошло.

Выстрел заставил бандитов изменить план, который и раньше особым изыском не блистал. Нужно было русского во что бы то ни стало взять живым, а если не получится, уничтожить. Это было и до сих пор остается основным принципом войны боевиков с разведчиками. Теперь же выяснялось, что у прапорщика есть спасители. Кто они – выяснять не было времени. Кинетическая энергия погони толкала чехов вперед, и они этой силе не сопротивлялись.

Жулин, чтобы не выскакивать на поляну, круто изменил направление движения и ушел на фланг засады Стольникова. Это позволило Саше как следует рассмотреть и оценить силы, участвующие в погоне.

Шестеро боевиков, рассыпавшись в цепь, в шахматном порядке двигались по «зеленке». Они гнали Жулина, как егеря гонят зверя на стрелков. Шахматный порядок был обусловлен не особой тактической задумкой, а, напротив, беспорядочным шествием. Несколько бандитов двигались быстрее остальных, и потому они выдвинулись за время погони вперед.

– Кабан!..

«ПК» бойца загрохотал непрерывной очередью. Патронов Кабан не жалел. Он выходил на задание с шестью коробками лент, одну наматывал на себя и еще две просил намотать на себя друзей. Желающих находилось, как правило, немного, и вот уже два года Кабан брал хитростью. Во время отдыха он почти всегда выигрывал в карты, причем против переноски одной ленты от своего пулемета ставил пятьсот рублей. Кабан в карты играл неплохо, поэтому патронов в бою у него всегда был тройной комплект. Впрочем, проигравшие не возмущались.

Ветки сыпались с дерева, двое чехов рухнули на землю. Боевики открыли ответный огонь, Стольников услышал свист пуль и стал стрелять, отсекая очереди по два патрона. Он бил по шевелящимся веткам, чаще – наугад. Вести бестолковый огонь было необходимо для плотности огня.

Преследование Жулина захлебнулось. Немного выждав и для острастки пару раз предложив сдаться, боевики стали оттягиваться назад. Но Стольников не заметил активного отступления. И тогда, вынув из кармашков жилета две «Ф-1», одну за другой запустил поверх крон низкорослых деревьев. Два разрыва прозвучали с интервалом в две секунды. Кого-то из боевиков задело – послышался крик.

– Олег, сюда!

– Командир! – прапорщик, казалось, обезумел от радости. Он подбежал к капитану, обнял его и, перевернувшись на спину, захохотал дико и громко. – Капитан…

– Олег, ранен?

– Нет…

– Где люди?!

– Их взяли, командир… Не уберег…

Дав приказ отходить, Стольников помог прапорщику подняться и, перекинув его руку себе через плечо, повел к тому месту, где остались Ждан и двое бойцов.

– Как это случилось?

– Они загнали нас, Саша… загнали, как крыс, в ущелье… А потом забросали гранатами… Я спускался последним и, когда понял, что в овраге облако странного дыма, а люди падают замертво, выскочил наружу. Они меня не заметили…

– И ты их оставил?

– Я думал, их отравили, командир!

– Олег, ты уже второй раз уходишь от бандюков, оставляя людей!

Через мгновение Стольников пожалел о сказанном. Освободив руку, прапорщик посмотрел на Стольникова полными слез глазами и побежал по кривой, спотыкаясь и падая, в ту сторону, откуда совсем недавно бежал сломя голову.

– Ты думаешь, я трус?! – доносился до капитана его голос. – Ты решил, что я не хочу умирать?! Нет, хочу! Для тебя, командир! Специально для тебя пусть меня прошьют!..