Другие. Солдаты вечности - [10]

Так же и эти женщины. Разглядеть их красоту и внутреннее очарование с первого взгляда нелегко, потому что они не предпринимают никаких усилий для того, чтобы понравиться. Они кажутся обыкновенными, встречаясь мужчинам на улице, неброскими и даже невидимыми. Однако стоит только заговорить, как в душу тут же начинает прокрадываться ощущение красоты и свежести первого снега…

Этих женщин никогда не окликают на улицах подпитые гуляки, их не приглашают в дорогих ресторанах на танец ямальские буровики. Причин такому невниманию несколько. Во-первых, эти женщины ничем на первый взгляд не примечательны, а в условиях жесткой конкуренции внимание дарится, как правило, тем, кто бросок внешне.

Эти женщины – элита слабой половины человечества. За простецкой внешностью скрывается невероятной глубины талант и сила. Эти женщины влюбляют в себя с мощью, равновеликой мощи электростанций, и влюбляются столь же сильно…

Москвичка во втором поколении, Ирина Зубова относилась к очерченному выше кругу очаровательных внутренних красотой женщин в полной мере. Ее отец, генерал-полковник Зубов, оставил дочери крупные счета в банках, дающие право новой владелице не заботиться о будущем. Однако последние события убеждали в том, что само существование рода Зубовых поставлено в очень невыгодное положение. Единственная наследница капиталов не слишком заботилась обретением нового для себя смысла жизни. Вместо того чтобы принять предложение Ждана и стать обеспеченной женой и свободным человеком, она выбрала любовь беглеца Стольникова и запрет на выезд с территории НИИ. Теперь, когда Ждан властвовал в НИИ, а, следовательно, и в УФСИНе по Северному Кавказу, он мог отдавать любые распоряжения, и они были законны. Чечня то место, где правит сильный. Ждан таковым и являлся. И поэтому Ирина, попытавшись однажды покинуть территорию городка при НИИ без уведомления Ждана, больше не могла даже приблизиться к воротам КПП.

Ей хотелось поскорее покинуть это ужасное место, чтобы, заручившись поддержкой власти, разгромить это осиное гнездо. Не было сомнений в том, что смерть отца – дело рук Ждана. И что Саша Стольников со своими людьми не может выйти из Другой Чечни по вине Ждана. Она знала, была уверена.

Но ничего не могла сделать.

Генерал Зубов так и ушел к праотцам в твердом убеждении, что род закончен, фамилия исчерпана. Быть может, за мгновение до того как вставить в рот ствол пистолета и нажать на спуск, он думал о том, что сам виновен в отсутствии сыновей. Но тогда, чувствуя, что превращается в потерянного, лежа у дерева в «зеленке» близ Южного Стана, генерал признавался себе, что никогда не любил никого так, как дочь свою, Ирину.

Попытки знакомства дочери с отпрысками известных в Москве фамилий не принесли никаких результатов. Своенравная дочь всеми силами сторонилась подобного рода знакомств, будучи убеждена в том, что он должен найти ее непременно сам, без протеже и подводов на полуправительственных раутах и гуляниях бомонда.

За Ириной имелся внушительный капитал, и многие, наверное, хотели бы быть к нему причастны. Однако некоторых останавливала неброская внешность дочери Зубова, другие считали капитал не столь великим. Ирина же не думала о капитале вовсе. Она думала о мужчине, который найдет ее и полюбит… Но ей и в голову не приходило, что мужчиной, которому это удастся, станет мужчина из касты, которую она презирала.

Ирина всегда с недоверием и долей пренебрежения отзывалась о людях, посвятивших себя службе в армии. Несмотря на то что отец был именно таким и она уважала и горячо любила его, офицеров, а особенно тех, кто участвовал в боевых действиях, она считала сухарями, лишенными интеллекта и фантазий.

Но встреча в «Мираже», когда Стольников явился для того, чтобы спасти ей жизнь, заставила ее сравнить всех мужчин, которых знала, с этим немного грубоватым офицером. И выходило, что этот военный вдруг полностью завладел ее сознанием. Она не знала о нем ничего. Абсолютно ничего. Известно ей лишь было, что Стольников не женат. Вот и вся информация. Но время шло, минуло две недели, и Ирина вдруг поняла, что и не скучает даже по Саше, а беспредельно тоскует. Этот человек разломал придуманные ею рамки портрета офицера, лишил Ирину аппетита и сна. И, наверное, была еще одна причина, которая заставляла Ирину думать теперь о Стольникове, о нем, и только о нем. Сорокатрехлетнего майора, покрытого шрамами и побитого сединой, любил и уважал ее отец. И, видимо, ненапрасно именно его отец попросил спасти девушке жизнь, когда это потребовалось. Стольников стал нитью, связывающей Ирину с отцом, полюбить которого по-настоящему ей помогла лишь его потеря.

Однако глупо было бы предполагать, что Ирина Зубова в свои двадцать шесть лет слыла старой девой и сторонилась мужчин по примеру монахинь. У нее был друг, и еще до своего несанкционированного появления в тюрьме «Мираж» она все чаще задумывалась о перспективах этих отношений. Приносящая удовлетворение постель в жизни Ирины значила, как и для подавляющего большинства мужчин и женщин этой планеты, не самое главное в жизни. Ее друг в Москве был человеком, наверное, неплохим. Наверное, в глубине своей души, где-то очень глубоко, настолько глубоко, что это чувство еще ни разу не проявлялось, он был человеком хорошим. Но сколько бы Ирина ни ждала проявления этого доброго начала, – а ждала она уже больше двух лет, – оно решительно отказывалось выбираться из норы и поражать свет своим великолепием. Вероятно, стеснялось.