Другие - [3]

В тот период эволюции, чаще не только прямоходящий, а быстробегающий. Все, кто не бегал, а ходил или бегал недостаточно быстро, пали жертвами естественного отбора. Умерли от голода или были съедены хищниками. Были ещё не хищные, съедобные животные. За ними тоже приходилось бегать. Те предки, кто быстро освоил эту нелёгкую науку беганья, передвинулись выше по пищевой цепочке. Они добегались и набрались опыта до того, что совсем недавно хищные и опасные для них животные, стали ими восприниматься как съедобные. Но бегать всё равно приходилось. Реже от животных и чаще за животными.

Этот этап развития, современные учёные не детализируют. Считают, что все, живущие в то время и в той местности homo были erectus (прямоходящие). С учёными я спорить не буду и не буду опровергать их догадки. Хочу просто сказать, что, несмотря на то, что все были erectus, часть из них были callidus (умный), другая, меньшая часть – sapiens (мудрый), а совсем небольшая часть – просто homo (человек). А может быть homo и тогда были большей частью. В современном обществе пропорции распределяются именно так – среди множества людей немного умных, мудрых ещё меньше, а остальное подавляющее (какое яркое прилагательное) большинство – электорат, которые считают себя умными.

Для того чтобы выжить, ума много не надо. У медузы, например, мозгов нет совсем, а динозавров она пережила и мамонтов – тоже. Но она как была медузой, так и осталась. С людьми посложнее. Некоторым нужно не только выжить, но и развиться. Развиться самим и развить то, что вокруг. Они двигатели прогресса или катализаторы.

В те, доисторические времена, прикидываться умным или мудрым было опасно. Или погибнешь со всем племенем, или те, кто остался (выжили) свершат свой справедливый самосуд. Справедливый, но беспощадный. И в этом случае молить и упрашивать можно было только о том, чтобы свершили быстро. А ведь могли и медленно. Умные и мудрые должны были принимать ответственные решения. Ответственные решения, это решения, за реализацию которых или чего ни будь дадут, или что ни будь отберут. Если решение было правильным и племя не только не погибало, но что-то получало, то давали право решающего голоса, уважение, место у костра, возможность принимать следующие решения, право первого и самого вкусного кусь-кусь, ну и другие права на попробовать первым.

А если решение оказывалось неверным и племя становилось меньше, то те, кто оставались, вершили свой справедливый самосуд. Не было тогда у умных и мудрых специальной охраны. Напрямую с племенем общались. Без посредников и, в случае негативных последствий, у них отбирали сразу всё. Даже не так, убивали или выгоняли из племени. А всё что было «нажито непосильным трудом», оставалось в племени. А зачем племени нужен «ряженый», тот кто прикидывается, а на самом деле таким не является. Не до спектаклей было, выживали ежедневно. Тогда или доверяли, или нет, без оттенков и условностей. А может быть ещё не был наработан словарный запас, достаточный, чтобы не солгать и не сказать правды. И чтобы объяснить недовольным, что то, что им не нравится, им только кажется, на самом деле всё наоборот. А в завершение пообещать «светлое будущее», без указания точных сроков.

Когда закончился лес, не загаженный и пригодный для безбедного существования, мои прямые предки не стали биться в истерике и судорожно искать привычную обстановку. Они адаптировались под то, что есть здесь и сейчас. Решение адаптироваться, а не вернуться – это, ни что иное, как результат правильной расстановки приоритетов.

Правильно расставить приоритеты – это правильно решить, что важнее, что потом, чего просто хочется и чего делать не нужно. Не придуманные, искусственные, а реальные приоритеты. То, что поможет не только выжить, но и не остановится в развитии. Не нужно казаться крутым и главным, нужно быть не голодным и не страдать от жажды. Поэтому, когда растительную диету заменила мясная, наличие воды поблизости стало важным условием.

Предки чаще стали селиться у рек, озёр и источников. А ещё, Homo erectus, которые были ещё и sapiens, любили поспать. Не вырубиться от усталости, а комфортно поспать, начиная сон лёгкой продолжительной полудрёмой и выходя из сна через приятную негу. Так же, как и унаследованную непоседливость, я унаследовал любовь ко сну. Не к тому, который по часам и по расписанию – не позже, не раньше, не меньше и не больше. А вот такой – захотел, задремал, скатился в сон, поспал. Если проснулся, то сам решаешь – встать или продолжить. Получается не всегда, но, когда случается время, свободное от дел, я не придумываю проблемы, а сплю. А проблемы решаю по мере их поступления. Не надо за ними бегать, они сами приходят. Причём часть из них решать не надо.

У прямобегающих предков сначала был простой и очень эффективный распорядок дня. Нашёл/догнал, убил, поел, попил, поспал, проснулся, нашёл/догнал… Некоторые африканские и южноамериканские племена так живут до сих пор. Те, до которых не добралась цивилизация или они её успешно избежали. Догнали, убили и спят/едят, пока всё не съедят или мясо не протухнет. Вот так и живут, от пожрать до следующего пожрать. А предки, если места были чуть богаче чем скудные и оставалось время и силы на помечтать, полюбоваться видами, делали это с удовольствием – мечтали, любовались и болтали.