Другие места - [3]
Иногда от сильного испуга или, наоборот, от неожиданной радости в людях появляется что-то механическое, как у лунатиков. Я не раз наблюдал это. Они орут или плачут от радости, но это никого не трогает. Слишком сильные чувства всегда выглядят неестественными. Меня они не заражают. Такое дурацкое поведение может иметь только одну цель – привлечь к себе незаслуженное внимание. Мама часто говорила, что я циник. Но она говорила это с улыбкой, словно делала мне утонченный комплимент.
Я глядел на орущего парня, лицо его исказила гримаса.
– Отпусти меня!
Волосы и глаза темные. Сперва я принял его за итальянца, он кричал по-итальянски и был брюнет с тонкими чертами лица.
– Отпусти!
Теперь он говорил по-норвежски и без акцента.
Крик перешел в жалобное хныканье, парень вырывался из рук отца, пытаясь броситься в море.
Вокруг столпились пассажиры, где-то позади, за их спинами, кричала женщина.
Отец крепко держал парня.
Парень наполовину висел в воздухе. Он раскачивался и отпихивал ногой видимую только ему одному помеху. Потом тело его описало круг и он схватился за поручни второй рукой.
Он смотрел вниз. Взгляд его камнем упал на дно. В нем была чисто рыбья тоска. Он хотел вернуться в мир безмолвия. Хотел, чтобы его тело было пронизано крохотными дырочками, хотел плавать там, в глубине, охотясь на мелких рыбешек. Плавать, глотать и нереститься. Он больше не хотел быть частью человеческого сообщества, хотел, чтобы его поглотила глубина, утащила вниз, в безмолвный мир глубоководных рыб.
Я подошел поближе и остановился за спиной у отца.
Парень еще больше свесился вниз.
Солнечная тьма морских глубин. Вот что тянет туда человека. Вода захватывает тебя в свои сети и тянет вниз. Ты не в силах противиться ей. Апатия приносит облегчение. В голове туман. И что-то спутывает тебя по рукам и ногам.
Отец крепко держал парня.
Когда я был маленький, у нас была такая игра.
Кто первый разожмет руку?
Отец?
Я?
Кто из нас упадет?
Отец крепко держал парня за руку.
Кто первый разожмет руку?
Отец?
Парень?
Парень?
Отец?
Парень закрыл глаза. Он как будто выдохнул весь воздух или готовился взять разбег. Отец почти прижался к нему и вдруг заговорил, голос его долетал до меня, словно шепот с другого конца палубы. Губы шевелились, но звук, казалось, доносился издалека.
– Какого черта!
Парень обернулся к отцу.
– На кой мне тебя держать, если тебе так хочется прыгнуть…
– Так ведь паром тонет!
Я наблюдал за лицом отца, он внимательно изучал парня, обдумывал его слова.
– Я должен доплыть до берега.
– Мы не тонем.
– А я знаю, что тонем! Смотрите, люди уже бросаются за борт!
Его глаза были прикованы к воде.
– Это всего лишь дождевик.
– Отпустите меня! Я знаю, что мы тонем!
– Ну так прыгай! Пожалуйста! Я отпустил руку.
Отец кричал. В его лице появилось что-то незнакомое, злость чистая, как стекло.
Парень закрыл глаза. Опустил голову. Согнул колени.
Я уже видел, как его тело взметнулось в воздух. На мгновение оно застыло неподвижно на уровне поручней, через несколько секунд море засосало его и утащило под корпус парома.
Там темнота. Там водяная сеть. Рыбы выпьют из его глаз свет. Его затянет еще глубже.
Парень смотрел отцу в глаза:
– Вы уверены, что мы не тонем?
– Абсолютно уверен.
– А мне показалось… Я же так ясно почувствовал…
– Паром не тонет. Поверь мне.
Парень улыбнулся. Перекошенной, глуповатой улыбкой.
Когда он перелез обратно через поручни и спрыгнул на палубу, все засмеялись; смех загудел, как пчелиный рой.
Отец обнял парня за плечи. Парень хохотал и трясся, из глаз у него брызнули слезы.
Между приступами смеха он благодарил отца. Меня он тоже обнял. И маму. Он стиснул ее так крепко, что я подумал: сейчас он сломает все ее хрупкие косточки.
– Мы точно в безопасности?
Отец кивнул.
Мы молча шли по палубе к бару, слышались звуки венгерского оркестра, исполнявшего вольную версию «Давай танцевать» Дэвида Боуи.
В баре отец заказал четыре чашки кофе. Трясущимися руками поставил их на стол.
– А мне показалось… Я же так ясно почувствовал… – повторил парень.
Он нервно пил кофе маленькими глотками. И то и дело поглядывал на отца. Временами он улыбался все той же глуповатой улыбкой. Отец ерзал на стуле. Гнев его улетучился, и он выглядел смущенным.
– Я хотел проплыть это расстояние. – сказал парень, – До берега. До Италии.
– До Италии? А не слишком ли это далеко? – спросил отец с озабоченным смешком.
– Не так далеко, как вы думаете.
Парень снова посмотрел на отца и улыбнулся, в глазах его промелькнуло торжество.
Дама лет сорока пяти протолкалась через бар и подошла к нашему столику. Сбросила с головы капюшон тренировочной куртки.
– Вот ты где!
Парень не взглянул на нее, он не отрывал глаз от чашки.
– Надеюсь, он не натворил никаких глупостей? – спросила она и опустилась на корточки рядом с парнем.
Парня звали Тронд, он первый раз отправился в путешествие. Его сопровождала сиделка в тренировочной куртке по имени Герд и мать, спавшая сейчас в их каюте.
Отец рассказал сиделке, что случилось.
– Это была глупость, – сказал Тронд, но без уверенности в голосе. – Больше этого не повторится.
– Обещай мне, что больше ты так не сделаешь, – сказала моя мама.
События романа знаменитого норвежского писателя Н. Фробсниуса «Застенчивый порнограф» разворачиваются в фантастической стране Порнополис, где выпускается огромное количество порнографической продукции. Подмена естественной сексуальности виртуальными ощущениями — главная проблема романа.
Николай Фробениус, популярный норвежский писатель, драматург и сценарист, дебютировал сборником «Водоворот» (1986), удостоился единодушной похвалы критиков за первый роман «Прославленная любовь молодого Вильгельма Оксеншерны» (1989); «ирония и бурлеск... язык и возрождение эстетического идеала Платона... непредсказуемые повороты сюжета». В 1996 году вышел роман «Каталог Латура», который мгновенно принес Фробениусу всемирную известность. Сегодня книга переведена на 10 языков, причем в английском и французском изданиях имеет заглавие «Лакей маркиза де Сада».
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.