Другая жизнь - [18]

— И… Дерек?

— Нет. Его я не могу забыть. Как ни стараюсь! Хотя вчера во время беседы с его величеством Виталием моими мыслями завладел другой молодой человек, хоть и ненадолго, но он заинтересовал меня.

— Он красив? Какой он?

— Габи, я не знаю! Я говорю о том юноше, на которого я набросилась на маскараде, перепутав с Дереком.

— Принц из Голубого квазара? Но при чём тут… — виконтесса взвизгнула и запрыгала, наконец, озарившись улыбкой и захлопав в ладоши. — Ну конечно! Голубой квазар! Так он родственник императора?

— Из того, что он поведал мне о своей семье, я поняла, что этим принцем был его внук — Деметрий, человек, о котором мне совершенно ничего неизвестно, кроме того, что он был здесь и рано утром отбыл в непонятном направлении.

— Как? Он был тут? В этом замке? И ты не попыталась посмотреть на него? Как же так?

— В том-то и дело, Габи, что я хотела увидеть его, но потом передумала. К чему мне это? Что бы это дало?

— Ну… не знаю. Хотя бы из элементарного любопытства!

— Нет, для меня мой первый поцелуй навсегда останется принадлежащим Дереку. Если я не знаю лица того, кто его получил, то всей той ситуации как будто бы и не было, понимаешь? Я забуду про неё и с чистой совестью предстану перед Дереком в следующий раз.

— Ты опять за своё! А будет ли он, этот следующий раз?

— Ох, Габи, нам не ведомо грядущее. Время покажет. Один месяц — это ничто для фальшивых чувств, но целая вечность для настоящих влюблённых. Если по прошествии лета я не выброшу из головы сэра Аморвила, то это уже что-то будет значить. А сейчас мне надо спешить, хочу до обеда повидать тётю Викторию.

Королева Вермаша приняла племянницу в той самой библиотеке, посвящённой Стелле Нордмунской. Ей было радостно ткнуть новому человеку своей значимостью и схожестью с прабабкой. За её спиной, прямо над мягким диваном, висело два портрета одинаковой величины, в одинаковых рамах, выполненных в одинаковых тонах. Разница была лишь в их возрасте. Одному, изображающему Стеллу, было лет семьдесят, не меньше. Другому, на котором красовалась молодая Виктория Атика (в девичестве Карлеаль), было лет тридцать. Если не знать, что на полотнах нарисованы разные женщины, то можно было бы подумать, что это одна и та же личность. Однако портрет Виктории не совсем совпадал с реальностью, потому что она попросила сделать её на картине похожей на свой идеал. Художники так старались угодить госпоже, что переусердствовали, уподобляя одну женщину другой, буквально скопировав портрет Стеллы. Беллона слышала эту историю, поэтому это было первым, что бросилось ей в глаза, когда она вошла в помещение. Вторым предметом была маленькая книжонка, лежавшая распахнутой перед королевой. Она была с ярко красной обложкой и золотым переплётом. Виктория, тихо попивавшая кофе и наблюдавшая за племянницей, глаза которой разгорались всё большим интересом, обратила на это внимание и протянула ей этот тоненький томик.

— Присаживайся, пока я перекусываю, можешь немного почитать. Это сборник стихов одного придворного поэта, он умер более чем полвека назад. Все свои стихи он посвятил моей прабабушке, — королева склонилась ближе к девушке и, подмигнув, произнесла, — поговаривают, что у них был роман!

Беллона не разделила воодушевления тёти, которая возбуждалась от каждой мелочи, связанной со Стеллой. Но всё же улыбнулась в ответ и принялась читать предложенную литературу. Принцессе хватило пары четверостиший, чтобы понять, что ей это совсем не любопытно. Из таких фраз, как например «Её глаза черней, чем ночь, они манят и гонят прочь» или «Я думал, что она моя, когда была она со мной, но утра позвала заря, и с нею был уже другой», девушка лишь в очередной раз узнала, как относились к легендарной женщине, а не как она себя вела, что от неё все с ума сходили. С некоторым разочарованием Беллона вернула книгу на стол. Виктория, увидев скуку на лице собеседницы, в момент переменилась и спросила уже более деловым и строгим тоном:

— Так о чём хотела ты поговорить со мной?

— Я хотела пообщаться с вами. Мне было бы очень печально узнать однажды, что вы пропали без вести, а я вас так и не успела узнать получше. Поэтому при первой же возможности попросила аудиенции.

Это был удар в точку. Задев королеву за живое, убедительно сказав то, чего она всегда ждала от окружающих, принцесса в один миг завоевала её расположение. Виктория заулыбалась своим не молодым, но свежим лицом. Её очень украшал тот малиновый цвет, в который она большую часть своей жизни красила волосы. Глаза Виктории, к её огромному сожалению, были не чёрными, которые так восхвалялись трубадурами и прославлялись легендами, поэтому она отпускала длинную чёлку до самых бровей, которая своей тенью почти скрывала настоящий цвет глаз королевы. Впрочем, Стелла Нордмунская тоже носила чёлку, только более короткую, поэтому этот элемент причёски вдвойне радовал Викторию Атику.

По всему виду королевы было заметно, что она привыкла к вниманию и восхищению. В молодости она пользовалась ещё той славой! Она не была гордячкой и не страдала нарциссизмом, но даже откровенную лесть почему-то воспринимала с удовольствием, а ложь в комплиментах её несуществующим достоинствам пропускала мимо ушей, считая их правдой. Беллона совершенно не собиралась изощряться в лицемерии и подхалимничать тёте, но вспомнив наставления Астерикса перед премьерой, решила не упустить возможность потренироваться в этом деле, так, на всякий случай. Тем более, ей очень хотелось узнать что-нибудь о своей именитой прародительнице. Не то, что и так все знали, а что-нибудь особое. О её внутреннем мире, о её самом глубоко личном. Обо всём!