Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие - [4]
Значение такого комплектования
Если это грех, простительный великим и славным, то почему мы его не прощаем нашему соседу? Если в этих списках набралось такое созвездие блестящих имен, то не связана ли как-то их «беспутность» (выбор необычного пути) и «повернутость» (к непривычному) с их величием и славой?
Логика здесь не безупречна: хоть таких людей действительно немало, но великих людей без этого пристрастия явно больше, а кроме того, среди гомосексуалов можно найти и преступников, и таких старательно отыскивали те, кто стремился доказать, что гомосексуальность — признак упадка и вырождения. Поскольку одно время это была господствующая линия в медицине и юриспруденции и немало литературы выдержано в этом духе (например, Krafft-Ebing 1882, Крафт-Эбинг 1996), составлять и пополнять «списки великих гомосексуалов» имеет смысл, чтобы создать противовес этой негуманной традиции, ныне опровергнутой, поддержать гонимых и придать им силы в борьбе за человеческое достоинство.
Многим кажется, что, стремясь пополнить свои ряды великими, гомосексуалы преувеличивают. Возможно, не без этого. В приложении к газете «Невское время» журналист Мих. Логинов (1997) на странице, специально посвященной «инаколюбящим», пишет:
«Нынешние гомосексуалисты любят составлять огромные списки «великих предшественников», зачисляя в свои ряды чуть ли не всех знаменитых мужчин прошлого. Однако прославившиеся короли и властители дум всегда имели много недоброжелателей, которые и обвиняли их в «содомском грехе». История не знает великих педерастов, управлявших государством или писавших симфонии. Скорее наоборот, она сохранила имена королей и композиторов, обвиненных современниками в гомосексуализме».
Да нет, история знает и королей, и композиторов, и властителей душ, не только обвиненных в этом, но и причастных к этому на деле. Остались же не только слухи и наветы, остались (хоть это и неизвестно Логинову) судебные протоколы. Остались дневники, письма и мемуары. Остались произведения и деяния.
Но списки эти — очень пестрые, в них включены самые разнообразные люди. Разнообразные не только по профессии, национальности, времени существования, но и по характеру причастности к «другой любви». И не только по месту, которое в их жизни такая любовь занимает (у одних заполняет всю жизнь, у других — лишь дополняет на какой-то стадии вполне обычную любовь и брак), но и по соотношению с нормой. Для нового времени причастность к содомскому пороку была ужасным клеймом, делавшим человека изгоем, для аристократии XVIII века — это был порок, но красивый порок, галантный порок, вполне допустимый, для античности же это была норма. Однако и там одни увлекались этим больше других.
Кстати, И. С. Кону (1989: 288) кажется, что «независимо от их фактической достоверности списки «великих гомосексуалистов» выглядят оскорбительными и пошлыми». Понятно — скажем, как списки лысых или рыжих или низкорослых гениев. Что ж, если бы лысых презирали, преследовали и казнили за их лысину, то и списки гениев с лысиной не были бы пошлыми. Оскорбителен ли такой список? Ведь вносят-то человека в список всё-таки не столько за лысину (или гомосексуальность), сколько потому, что он гений (или, по крайней мере, примечательная личность). Да Кон и сам в другой книге помещает такой список (1998: 88–331).
Если такие списки могут как-то изменить взгляд обычных людей на гомосексуалов, то стоит позаботиться о полноте списков.
Таким образом, исследование и обнародование этой стороны жизни великих людей прошлого способствует осознанию собственного достоинства у гомосексуалов, столь долго гонимых и презираемых, и воспитанию терпимости со стороны остальных. Но эта эмоциональная и психологическая сторона дела — лишь один из факторов значимости подобных биографических очерков, открывающих другую сторону светила.
Еще одним фактором, придающим значимость изучению сексуальной ориентации великих людей, является возможное воздействие гомосексуальности на мышление, творчество и прочую деятельность знаменитого человека. То, что объяснялось иначе или вовсе не объяснялось и даже не замечалось, может оказаться существенным в этой фигуре и найти неожиданное объяснение. Скажем, в какой мере то, что Наполеон изъял наказуемость однополой любви из своего кодекса законов, связано с его собственными гомосексуальными чувствованиями (если они были)? В какой мере аналогичное предложение в России, разработанное Набоковым, отцом знаменитого писателя, было обусловлено его переживаниями по поводу гомосексуальности брата и младшего сына? Гомосексуальность Оскара Уайлда, Марселя Пруста и Андре Жида явно отразилась в их творчестве. А гомосексуальность Теннесси Уильямса? Прямых отражений очень мало, но косвенные весьма обильны. А как с музыкой? Как гомосексуальность отразилась в музыке Чайковского, Равеля, Сен-Санса, Бриттена — в особой страстности, нежности и лиричности? Вообще в их преданности именно музыке? И т. д.
В связи с этим встает и вопрос о возможных особых качествах гомосексуалов, особых способностях, делающих гомосексуала часто незаурядным человеком. Есть даже книги, специально посвященные связи между гомосексуальностью и гениальностью (Кауу 1965; Ruitenbeck 1967). Здесь подразумевается, что всякая гениальность есть отклонение от нормы. А там, где есть некое отклонение, можно подозревать и другие, в том числе и необычную сексуальную ориентацию. И обратно — где есть гомосексуальность, можно ожидать необычных отклонений в способностях к творчеству. В сторону гениальности. Впрочем, и в противоположную сторону — к тупости и преступлениям. Это основа для теории Ломброзо о тонкой грани между гением и криминалом. Но не доказано, что дело в некоем особом обострении или притуплении способностей. Возможно, незаурядность гомосексуалов, положительная или отрицательная, обусловлена в значи тельной мере гонениями и трудным, маргинальным положением гомосексуалов в обществе, что стимулирует их силы, обостряет сопротивляемость, побуждает к нестандартному мышлению. «Гомосексуальность ставит мужчину «вне общества», и это вынуждает его пересматривать общепринятые ценности», — говорил Жене, писатель и вор (Жене 1995: 276–277).
В этой книге автор берется объяснить одну из проблем противоречивого соотношения природы человека и культуры — проблему гомосексуальности. Каковы ее корни? Что здесь от натуры человека, что от культуры, влияния и воспитания? Как с ней быть? Продолжая традиции крупнейших антропологов XX века, автор рассматривает свой материал с предельной откровенностью. Взгляды его смелы, нестандартны и вызовут споры. Читатель найдет здесь немало пищи для размышлений.
Это необычная книга о музыке. Автор — не музыкант, а известный ученый, профессор и доктор наук, специалист по археологии и культурной антропологии. В книге прослежено, как изменялась гармония на протяжении истории, как одна гармоническая система сменялась другой под воздействием сдвигов в социальной психологии. Этот подход позволяет автору заинтересовать читателя классической музыкой, сделать формы серьезной музыки ближе и понятнее рядовому слушателю. Автор показывает, что джаз и рок — не антимузыка, а закономерные формы музыки, связанные со всем развитием музыкальной культуры, что они многими корнями уходят в традиционную музыку.
Автор, известный профессор археологии из Петербурга, рассказывает о своем противостоянии с советской судебно-следственной системой и о своем “путешествии” в тюрьму и лагерь в начале 1980-х годов. Но, раскрывая нарушения гражданских прав, автор выступает не просто как жертва тоталитарной репрессивной машины. Он подошел к теме как ученый, попавший в трудную научную экспедицию и готовый исследовать малодоступную среду. В криминальном мире он нашел много аналогий с первобытным обществом и заинтересовался причинами такого сходства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автору этой книги всегда было тесно внутри какой-то одной, отдельно взятой гуманитарной дисциплины, равно как и внутри той или иной научной догмы. Начав с полевой археологии, выдающийся ученый Л.С. Клейн (р. 1927) много времени и сил посвятил теоретическим проблемам, связанным в основами археологического знания. В студенческие годы выступил с докладом, критикующим господствовавшее тогда «новое учение о языке» Н.Я. Марра. В середине 1960-х инициировал новый раунд в споре о роли норманнов в становлении древнерусской государственности, выступив с «антипатриотичных» на тот момент «норманнских позиций».
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.