Другая сторона доллара - [40]

— Я не хочу... Я не опознала вашу...

— Но этот факт еще не подтверждает смерть, миссис Хиллман.

— Тогда я не желаю слышать никаких фактов. Это ожидание и так ужасно, даже без этих утонченных мучений.

Хиллман нагнулся и пытался успокоить ее:

— Это невежливо, Эллен. Лейтенант Бастиан пытается помочь нам.

Он уже говорил то же самое и обо мне. Это вызвало у меня странное ощущение, что время повторяет само себя и что так и будет до бесконечности, как в аду.

— Он выбрал для этого странный способ, — продолжала она. — Посмотри, что он наделал. Все клубки валяются на полу.

Она стала поддавать их своими худыми ногами. Хиллман встал на колени, чтобы собрать клубки, но она продолжала раскидывать их, не обращая внимания на его бесполезные усилия.

Бастиан поднял папку и повернулся ко мне:

— Нам лучше уйти.

Никто не возразил. Хиллман проводил нас в холл.

— Пожалуйста, извините нас. Мы не в себе. Вам действительно больше нечего мне сказать?

Бастиан холодно ответил ему:

— Мы еще не пришли к определенному заключению, чтобы об этом можно было говорить.

— Но вы думаете, что Том мертв?

— Боюсь, что да. Мы узнаем больше, когда изучим содержимое багажника в машине. Извините, мистер Хиллман, но сейчас у меня нет времени для дальнейших объяснений.

— У меня есть время, — сказал я.

Первый раз за все это утро Хиллман посмотрел на меня не только как на козла отпущения.

— Вы хотите рассказать мне, что последует дальше?

— Да, насколько мне это известно.

— Что ж, тогда я оставлю вас, — сказал Бастиан.

Через минуту я услышал шум отъезжающей машины.

Хиллман направил миссис Перес к жене, затем повел меня в ту часть дома, где я еще не был. Мы спустились вниз по старинному коридору, напоминающему тоннель, и попали в просторную студию. Две отделанные дубовыми панелями стены были уставлены книгами, в основном в кожаных переплетах. Все это выглядело так, будто Хиллман купил целую библиотеку или получил ее в наследство. В третьей стене было огромное глубокое окно, открывающее вид на отдаленный океан.

Четвертая стена была увешана многочисленными фотографиями в рамках. На одной из них был запечатлен Дик Леандро — руки на штурвале, за спиной волнующееся море, по которому несется управляемая им яхта. На другой — группа морских летчиков на взлетной палубе авианосца. С правой стороны группы я увидел Хиллмана, еще молодого. Были снимки, сделанные и на берегу, и на корабле. Эскадрилья торпедоносцев времен второй мировой войны. На одном из фото авианосец был снят с очень высокой точки, так что казался крохотной щепкой.

Видимо, Хиллман с какой-то целью привел меня в эту особенную комнату, к этим стенам. Мы пришли к одной и той же мысли одновременно, и фотография авианосца послужила катализатором.

— Это был мой последний корабль, — сказал Хиллман. — Я командовал им за несколько недель до конца.

— За несколько недель до конца войны?

— Нет, за несколько недель до его конца. А война продолжалась еще долго. Мы шли из Даго через канал к Бостону и подорвались на мине. — Его голос стал теплым и прочувствованным. Он мог бы так говорить о смерти любимой женщины.

— Это, случайно, был не «Перри Бей»?

— Да. — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Вы слышали о нем?

— Прошлой ночью. Вот теперь все и сходится, мистер Хиллман. Имя Майкл Харлей говорит вам о чем-нибудь?

— Боюсь, вы меня сбиваете. Разве вы упоминали ранее это имя? Вы говорили о Гарольде Харлее. — Глаза его стали туманными.

— Это было не то имя. Гарольд — брат Майкла, и именно с ним я разговаривал минувшей ночью. Он сказал мне, что Майкл служил на «Перри Бей».

Хиллман медленно кивнул.

— Я помню Майкла Харлея. Есть причина, чтобы помнить. Он доставил мне много неприятностей. В конце концов я был вынужден распорядиться списать его с корабля.

— За то, что он украл фотокамеру.

Он долго и внимательно смотрел на меня.

— Вы тщательно подготовили домашнее задание, мистер Арчер. На самом деле мы просто отпустили его, потому что он не был достоин доверия. Его могли отправить в Портсмут за кражу дорогостоящей камеры. — Он стоял спиной к креслу и вдруг сел в него так неожиданно, словно прошлое ударило его. — Теперь, спустя почти восемнадцать лет, ему удалось украсть моего сына.

Я стоял у окна, ожидая, пока он сам осознает это неожиданное совпадение. Хотя это не было совпадением в обычном смысле слова. Харлей в свое время находился под властью Хиллмана и, возможно, имел причину ненавидеть его. Эту ненависть я и услышал в его голосе, когда он разговаривал в понедельник с Хиллманом.

Туман над океаном рассеивался, то открывая голубые просветы, то вновь закрывая их. И тогда все снова становилось серым. Хиллман подошел к окну и встал у меня за спиной. Я повернулся. Лицо его уже было спокойнее, если не считать неистового блеска глаз.

— Когда я думаю, что этот человек сделал мне... — он не договорил. — Расскажите все остальное, Арчер. Все, что вы знаете.

Я выполнил его просьбу. Он слушал меня так, словно я был оракулом, предсказывающим будущее. Мне показалось, особенно он заинтересовался убитой женщиной, Кэрол, и я спросил, не встречал ли он ее когда-нибудь.

Он покачал головой.