Другая реальность, или По ту сторону снов - [3]

Упёршись в зелёный забор, я свернула влево и скоро выехала на знакомую лыжню, которая – вот же она, и метель её не замела! Странно. Я никуда с неё не сворачивала, а получалось – свернула!

Придя домой, я сбросила насквозь промокшую штормовку и долго возилась с ботинками, на которых заледенели шнурки… И вспоминала краснощёкого милого мальчугана, который взял меня за руку и пригласил в гости: «А мама cкоро приедет? Ты не взяла её с собой? Ты к нам в гости или насовсем?»

Шептунова топь

Весной в лес не сунешься: тают снега, дороги превращаются в реки, а поляны в озёра… Я часто вспоминала Митю с Олегом, не могла забыть. Хотелось навестить мальчугана, с которым мы построили крепость, а потом лепили снежки-снаряды. Но дороги превратились в непролазную грязь, и ничего не оставалось, как ждать лета.

Я долго выбирала подарок и остановилась на красной пожарной машине с выдвижной лесенкой и сидящим в кабине шофером в красной каске. К кузову были подвешены на крошечных крючочках маленькие ярко–красные ведёрки для воды. Представив, как обрадуется Митя подарку, я купила два десятка солдатиков, укомплектовав таким образом – пожарную команду. Ещё я купила вафельный торт и шоколадку в красивой обёртке.

Шла знакомой дорогой и удивлялась, как странно выглядит лес – летом я не была здесь ни разу. Бывшая лыжня превратилась в лесную дорогу, густо перевитую выступающими узлами корней, через которые то и дело приходилось перешагивать. Зелёный забор исчез, словно его и не было. Наверное, я до него ещё не дошла, на лыжах ведь быстрее, чем пешком, да через корни перешагивать…

Успокаивая себя таким образом, я прибавила шаг, поскользнулась на мокрой земле и чуть не упала. Дорога превратилась в вязкую грязь, но я упрямо продвигалась вперёд, перепрыгивая с кочки на кочку и хватаясь за берёзовые стволы, холодные и влажные на ощупь. Мне вдруг стало не по себе: куда же я иду, дороги-то уже нет! Как же они здесь ходят, по колени в воде?

Да никто здесь не ходит, поняла я. И мне стало по-настоящему страшно. Но не зря говорят, что у страха глаза велики: мои расширились настолько, что я углядела неприметную тропинку, уходящую от дороги вглубь леса. Тропинка было относительно сухой, по ней ещё можно было идти. Минут через десять за деревьями мелькнул зелёный забор. Я облегчённо выдохнула и прибавила шаг. Дорогу от забора я помнила. Но радовалась я рано: вдоль забора тропка была утоптанная, а чуть дальше блестела вода – там начиналась топь. Как же идти дальше?

– Дальше не пройдёте, – ответил кто-то на мой невысказанный вопрос. От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. За моей спиной открылась неприметная калитка, из которой вышел мужчина с топором, держа на поводке овчарку. Овчарка смотрела на меня умными глазами. Словно говорила: «Хозяин прав, дальше не пройдёшь, только лапы вымажешь. А то и по брюхо провалишься».

– Там дальше по пояс ухнуть можно, – подтвердил хозяин. – Если в бочажину наступить. Её под водой-то не видно… Топь шутить не любит, – строго сказал хозяин пса.

По его глазам я поняла, что если бы можно было, он бы надел на меня ошейник и пристегнул поводок, чтобы не лезла в топь – если своего ума нет. Но я не собиралась в топь, я собиралась – в гости. А там, куда надо было идти, клубился белёсый прозрачный туман. Болото парит, поняла я. А как же… Где же тогда – тот дом?

Вероятно, я произнесла это вслух – в глазах мужчины отразилось непонимание. Помедлив, он распахнул калитку.

– Проходите. А вы к кому?

– Нет, я не к вам, не сюда, я в гости… Мне надо туда, – показала я в сторону тумана. – Не подскажете, как туда пройти? Может, в обход?

– Там никто не живёт. Болото там, Шептунова топь до самого Болшева тянется, до торфоразработок. Топь страшенная, даже летом не пройти, не высыхает. Живёт, значит, болото. Живое оно, говорят. И гостям завсегда радое, как войдёшь, не выпустит, – усмехнулся мужик. Господи, да за кого он меня принимает? За сумасшедшую? Похоже на то…

– Там дом стоит, на поляне. Бревенчатый, в два этажа. И люди живут, я зимой у них была, на лыжах здесь каталась.

– Вы что-то путаете. Может, не здесь катались? Мало в лесу зелёных заборов? Перепутали, наверное. Не ходили бы вы здесь, места здесь глухие, нехорошие. Гиблые места. Позапрошлым летом случилось тут… Отец с мальчишкой грибы собирали, ну и забрели на Шептуново болото… Леший в уши нашептал, ягодами да грибами заманил. Утопли оба, в болоте том. Оно ведь как бывает – увидел малец полянку зелёную, а за ней кочка с клюквой. Обрадовался, да через полянку эту, по траве пошёл… а трава-то расступилась!

– И что? – переспросила я, уже понимая – что.

– И – ничего. Утоп малец-то. Не трава это была, ряска болотная, а под ней трясина глубоченная. Отец–то спасать его кинулся, да куда там… Так и сгинули оба. И могилки нет. Столб поминальный им поставили, мать-то ходит… Поседела за один день. Она часто приходит. Гостинцы сыночку приносит. Восемь годков ему было, восемь всего. Митей звали.

– А где это? Столб этот – где?

– Тут недалече, – мужчина махнул рукой, попрощался и зашагал вдоль забора. Я проводила его взглядом и с замершим сердцем пошла в указанном направлении.