Другая половина моей души - [26]

— Вы сами согласились, капитан. И, пожалуйста, проявляйте уважение к моему мнению на этот счёт.

Шеридан уважал желания Маркуса, но от этого они никак не переставали действовать ему на нервы. Если бы Маркус был здесь один, Шеридан, вероятно, пробормотал бы что-нибудь саркастическое насчёт уважения и просто позволил бы Маркусу сопровождать его, но тот был не один.

— Что, эти из Кха'Ри, наконец, решили выслушать тебя, Джон?

Сьюзен Иванова была самой выдающейся представительницей того сорта людей, которые неизменно приводили Шеридана в замешательство. Она обладала потрясающей, способной довести почти что до потери чувств красотой и глубоким, но странно извращённым чувством юмора. Она напоминала ему — в личностном плане — его жену Анну, какой она была до их свадьбы. Но вместо того, чтобы одним своим присутствием изгонять прочь всякое напряжение и неловкость, как это легко получалось у Анны, Сьюзан лишь усугубляла эти чувства. Шеридан не смог бы подобрать подходящие слова, чтобы выразить это, но было что-то, заставлявшее его чувствовать себя неловко, находясь рядом с ней. Может быть, причиной тому были её безымянные «друзья», способные разнести в клочья пару минбарских крейсеров за десять секунд, или, может быть, тот факт, что она так сильно напоминала ему Анну, какой она была раньше (и он не мог при этом не думать об Анне, какой она была сейчас), а может быть, то обстоятельство, что она постоянно залезала к нему в постель, а у него не было сил воспротивиться этому.

А может быть, всё это вместе.

Шеридан настоял, чтобы она полетела вместе с ним, и она, кажется, даже не подумала возражать. Ему не нравилось её присутствие, но он не доверял ей и не желал выпускать из своего поля зрения. Что же касается пребывания на Нарне, то он надеялся, что она останется на «Вавилоне», где Дэвид мог бы присмотреть за ней, но… она была тут.

— Да, прямо молниеносно, чёрт бы их побрал. Они хотят видеть меня одного, но я полагаю, что вы двое можете пойти вместе со мной.

Маркус просто кивнул, но Сьюзен широко распахнула глаза, взмахнув ресницами, что придало её лицу невыносимое выражение детского простодушия.

— О, спасибо, капитан. Я так вам благодарна.

Шеридан не считал себя счастливым человеком, но он не думал, что предстоящая встреча с Кха'Ри сделает его хоть капельку счастливее.

* * *

— Ну, сатаи Деленн, — сказал мистер Уэллс, присаживаясь в кресло и потягивая из чашки синтетический кофе. Вкус был отвратительный, но избавиться от старой привычки не так просто.

— Как вы себя чувствуете?

— Вас не интересует, как я себя чувствую, — выдавила она из себя. Горечь и ярость слышалась в каждом её слове.

— Вас интересуют только те сведения, что есть у меня, и это всё, что вы хотите. Вам не нужно ничего, кроме того, чтобы заполучить их.

— Это правда, — признал он, разглядывая её. Боггс и Каттер поработали мастерски. Единственной видимой травмой был расплывающийся синяк на её щеке, но он был там уже не один день. Деленн сидела, застыв в той же самой позе, которую она не меняла на протяжении последних шести дней. Только отголосок сдавленного рыдания в её голосе и лёгкая судорога, сводившая её левую руку, свидетельствовали о том, что сделали Боггс и Каттер. Можно было надеяться, что этого окажется достаточно, чтобы сломать её. Если же нет, Уэллс всегда мог вызвать их снова.

— Но взгляните на это с другой стороны, сатаи Деленн. По крайней мере, вы нужны мне живой.

— Вы называете меня моим титулом только для того, чтобы поиздеваться надо мной, — отозвалась она. — Вы не понимаете, что он значит. И правильно. В ваших устах его истинный смысл обращается в грязь.

Вот оно. Гнев, шесть дней таившийся под видимой поверхностью, переполнил чашу. Уэллс достал из кобуры плазменный пистолет и положил его на стол перед собой. Просто так, на всякий случай. Глядя в её глаза, Уэллс понимал, насколько опасна эта женщина.

— Что ж, сатаи Деленн, объясните мне его истинный смысл. Расскажите мне о Сером Совете, о Валене и Девяти, о Свете и Тьме. Я обещаю быть очень внимательным слушателем.

— Мне жаль вас, — донёсся её ответ. Кто-нибудь другой на его месте рассмеялся бы, но Уэллс остался серьёзен. Он лишь приподнял бровь, ожидая продолжения. Оно последовало.

— У нас, минбарцев, всем управляет один индивидуум, но мы всё делаем как один человек. Когда ваш народ убил нашего вождя, мы все обезумели от горя. И мы оставались такими очень долгое время. Только сейчас мы вновь возвращаемся к здравому рассудку… все вместе. Но вы… вы одни. Каждый из вас обречён страдать в одиночку, и некому пробудить вас от вашего безумия.

— Безумия? В самом деле? Давайте взглянем на это с моей точки зрения, сатаи Деленн. Вы сошли с ума после смерти одного человека — вашего вождя. Его звали, кажется…?

— Дукхат, — донёсся тихий ответ.

— О, благодарю вас. Да, Дукхат. Вы обезумели от одной смерти, единственной потери, и, будучи одержимыми своим безумием, вы разрушили семь колоний, опустошили две луны, уничтожили почти весь наш флот — двадцать тысяч кораблей в Битве на Рубеже, большинство наших лидеров, в сущности, большую часть нашего населения… и нашу родину. Так скажите же мне, сатаи Деленн, если вы стали безумны от одной-единственной смерти, как же мы могли не обезуметь от такого неимоверного количества смертей и таких страшных потерь? Вы можете думать о себе что угодно, но ведь, на самом-то деле, вы нисколько не лучше нас, так ведь?