Другая машинистка - [9]

Я заглянула в гостиную – и окунулась в густой табачный дым. Бледно-меловое облако скапливалось под слабым лучом потолочной лампочки – еще одна странность, Дотти редко позволяла нам жечь электричество днем. Я заморгала и, когда глаза попривыкли к тусклому освещению и едкому дыму, различила две мужские фигуры бок о бок на диване, в одинаково небрежной позе, лодыжка на колене. Сначала я подумала, что дым помрачил мне зрение, но тут же поняла, что причина не в этом, в глазах не двоилось: передо мной сидела пара близнецов, даже одетых и причесанных схоже.

– Вы, должно быть, Роуз, – сказал тот, что справа.

Ни один не приподнялся с дивана – хотя этого требовала элементарная вежливость, – и я тоже стояла и молча на них смотрела. Отметила, что оба одеты в клетчатые пиджаки с одинаковым рисунком, но разных оттенков, а мокасины и канотье – даже без отличий. Однако в существовании яхты, где они отдыхали бы в этих мокасинах и канотье, я усомнилась, судя по другим приметам: чернильным пятнам на подушечках больших и указательных пальцев правых рук. Клерки или бухгалтеры, надо полагать.

Молчание прервали, влетев в гостиную, Дотти и Хелен – каждая тащила поднос, уставленный угощением к кофе, и чашки стучали о блюдца, как зубы на холоде.

– А, вот и ты! – воскликнула Хелен так, словно все они с нетерпением ждали моего появления.

Обе поставили подносы, и Дотти принялась разливать подгорелый кофе из замурзанного, давно потускневшего серебряного сосуда.

– Познакомься с моим кавалером Бернардом Креншо. – Это имя из ее уст прозвучало как Бюрнарр. – А это его брат Леонард Креншо, – добавила Хелен, слегка поведя рукой.

Бернард и Леонард. Жертвы дурацкой традиции рифмовать близнецов, как будто это не две самостоятельные личности, а вариации на одну и ту же тему. Знаю, многие матери не устояли перед этой благодушной привычкой.

– Так-то Бенни и Ленни, – сообщил тот, что справа.

Приличия ради я сумела подавить смешок. Мало им созвучных имен – понадобились совпадающие до одной буквы уменьшительные. Но смеяться вслух было бы неприлично. Я не одобряю в других людях невежливости и не применяю к себе двойные стандарты. Я присмотрелась к близнецам, гадая, который же из них Бенни, «кавалер» Хелен, – весьма в ее духе употребить такое словцо. В дополнение к тем гримасам, которые Хелен тщательно отрабатывала перед зеркалом, у нее и многие обороты речи звучали до странности аффектированно. «Мое семейство родом с Ю-у-уга», – как-то раз с оттяжечкой сообщила она случайному знакомому. Ну да, если считать за южные края Шипсхед-Бэй. На самом деле все ее «семейство» уже несколько поколений осваивало Бруклин.

Дотти меж тем суетилась с озабоченным видом человека, которому на голову без предупреждения свалился важный гость – да еще и удвоился, ничуть не смущаясь неудобством, доставленным принимающей стороне. Но я-то хорошо знала Дотти: втайне она была довольнехонька возможностью развлекать сразу двух молодых людей и наслаждалась ролью замученной хозяйки.

– Вы уж извиняйте, сервиз староват, – сказала она, именуя сервизом серебряный сосуд с кофе. – Кабы я знала, что вы на кофе туточки останетесь, я б его надраила, чтоб не так паршиво гляделся.

Вероятно, Дотти напрашивалась на комплимент, однако не преуспела. Обращалась она главным образом к близнецу справа, у которого в расцветке пиджака преобладал красный.

Видимо, решила я, справа – Бенни; это он удостоил меня одной фразой, назвав их уменьшительные имена.

– Мы как раз говорили, что мне нужно позвать подружку, раз Бенни привел Ленни, – пояснила Хелен.

Бодрый тон этого замечания показался мне натянутым, и тут я сообразила, о чем она горюет: Бенни не выдавался в единственном экземпляре – куда бы он ни пошел, к нему прилагался брат-близнец, которого Хелен вовсе не хотела тоже развлекать и ублажать. И тут она обернулась ко мне.

– Неплохо сегодня выглядишь, – сказала она. Пустая фраза, нужно как-то уточнить комплимент. Но за что похвалить? В поисках положительных качеств Хелен оглядела меня с головы до ног и, судя по всему, не слишком одобрила. – Ты такая… – начала она, так и не придумав, что же в моей внешности имеет смысл отметить, – такая… здоровая.

– Хелен! – укоризненно перебила ее Дотти.

– Что не так? Я сделала ей комплимент. Обычно она бледная, замученная! Но ты глянь, дорогая, – она вновь обернулась ко мне, – полюбуйся, какая ты сегодня румяная, просто загляденье! Дурочка будешь, если не пойдешь с нами гулять… Надень что-нибудь из моих вещей, – поспешно добавила она. Даже если я нынче «загляденье», она не выйдет со мной на люди, пока я не сменю костюм, в котором ходила на работу.

– Я бы пошла, кабы могла, – вздохнула Дотти. – Но, само собой, за детьми присмотреть некому.

Надо полагать, то был намек – тут бы мне и вызваться. Обе перспективы малопривлекательны, однако с Хелен и близнецами я хотя бы поужинаю. Дотти ждала, секунды тикали, и взгляды, которые она бросала на меня, изрядно пропитывались мышьяком. Помимо Хелен и меня в пансионе проживало еще пять постояльцев, но все были довольно пожилые люди и никак не годились в няньки к четырем малышам. Старик Уиллоуби с глазами молочной голубизны, от которого разило до тошноты приторным одеколоном, охотно остался бы с детьми наедине, и Дотти зорко оберегала их от такого общения.