Другая Болейн - [38]

— Не тебе решать, — набросилась на меня сестра. — Кто ты такая? Только мешаешь королю заниматься важным делом — завести сына и наследника, если может, собрать армию и выиграть войну, если сумеет.

— Я не говорю, что мне решать, — шепнула я. — Я просто сказала, они тебе все равно не позволят.

— Когда дело сделано — дело сделано. — Анна решительно тряхнула головой. — А пока не сделано — никто ничего не узнает.

Она вдруг, как змея в броске, протянула руку и со всей силой схватила меня. Вывернула мне руку за спину, вцепилась так, что я и шевельнуться не могла, только вскрикнула от нестерпимой боли:

— Анна! Перестань! Больно же.

— Ну вот, послушай, — прошипела мне в самое ухо. — Послушай, Мария. Я веду свою игру, так что ты уж лучше не вмешивайся. Никто ничего не должен знать, пока я сама не скажу, а когда они узнают, будет слишком поздно.

— Собираешься переспать с ним?

Она неожиданно выпустила мою руку, я потерла плечо и локоть — болит по-настоящему.

— Я его заставлю на мне жениться, — тихим голосом произнесла Анна. — И если ты кому-нибудь хоть словом проболтаешься, я тебя убью.

Теперь я куда внимательней наблюдала за Анной. Было ясно, она вертит им, как хочет. Остались позади долгие зимние месяцы сближения в Гринвиче, а теперь, когда вышло солнышко и мы прибыли в Йоркский дворец, она вдруг пошла на попятный. И чем сильнее сестра отстранялась, тем дальше завлекала ухажера. Стоило ему войти в комнату, она бросала улыбку — словно стрелу пускала прямо в яблочко мишени. Весь ее облик, казалось, зовет, источает желание. Но Анна тут же отворачивалась и больше на него не глядела, сколько он ни оставайся в комнате.

Он состоял в свите кардинала Уолси, и предполагалось, что ему следует ждать его милость, пока тот наносит визит королю или королеве. На деле это означало следующее — юный лорд слонялся по покоям королевы и флиртовал с любой дамой, которая пожелает с ним разговаривать. Понятно, он глаз не спускал с Анны, а она проходила мимо, не глядя, и танцевала с бесчисленными кавалерами. Роняла перчатку, позволяла ему ее поднять, садилась рядом, не произнося ни слова, вернула ему его поэмы, сказав, что не может помогать дальше.

Она явно решила постоянно уклоняться от встреч, и молодой человек никак не мог взять в толк, что же делать, как снова ее заполучить.

В один прекрасный день он подошел ко мне:

— Мадам Кэри, скажите, не обидел ли я чем вашу сестру?

— Не думаю, нет.

— Она раньше так мило мне улыбалась, а теперь от нее все чаще веет холодом.

Я на минуту задумалась, никогда у меня не получались быстрые ответы. Сказать правду — с тобой играют, как кошка с мышкой? Но я знала — Анне такой ответ ни к чему. С другой стороны, можно поступить по-другому, и сестра будет довольна. Я поглядела на него с подлинным состраданием — на мгновенье. Потом одарила улыбкой сестер Болейн и ответила, как подобает даме из семейства Говард:

— Дело в том, милорд, что она боится проявить слишком много тепла.

Я заметила — его наивное мальчишеское лицо осветилось надеждой.

— Слишком много тепла?

— Она же всегда так добра к вам, милорд.

— Да, да, я ее верный раб.

— Мне кажется, она боится слишком к вам привязаться. Он наклонился поближе, будто выхватывая слова прямо у меня изо рта:

— Слишком привязаться?

— Привязанности опасны для мира в душе, — тихо произнесла я.

Он вскочил, отошел от меня, снова вернулся:

— Так я ей нравлюсь?

Я улыбнулась, слегка отвернула голову — ложь никогда мне особенно не удавалась. Но от него так легко не отделаешься. Опустился передо мной на одно колено и впился глазами прямо в лицо.

— Скажите же мне, мадам Кэри, — умоляюще начал он. — Я не сплю ночами. У меня пропал аппетит. Я измучен душой. Скажите мне, вы думаете, она меня любит? Вы думаете, она сможет меня полюбить? Ответьте, сжальтесь над беднягой.

— Не могу вам ответить. — И вправду, что я могла сделать. Ложь бы застряла у меня в горле. — Спросите ее сами.

Он подпрыгнул — словно заяц из кустов, за которым гонятся собаки:

— Спрошу, непременно спрошу. Где она?

— Играет в шары в саду.

Больше ему ничего не надо, распахнул дверь и выскочил из комнаты. Я слышала только стук каблуков по каменным ступеням. Джейн Паркер, сидевшая напротив, недоуменно взглянула на меня.

— Хочешь покорить еще одно сердце? — Она, как всегда, попала впросак.

Я улыбнулась — столь же ядовитой улыбкой — и сказала словно невзначай:

— Одни женщины привлекают мужчин, другие — нет.

Он обнаружил ее на лужайке для игры в шары, где сестра элегантно, с заранее обдуманным намереньем проигрывала сэру Томасу Уайетту.

— Я напишу сонет в вашу честь, — пообещал поэт. — Вы отдали мне победу с непередаваемой добротой.

— Нет, нет, у нас честное состязание.

— Если бы мы играли на деньги, мне бы пришлось, без сомнения, развязать кошелек. Вы, Болейны, проигрываете только тогда, когда на кону ничего достойного нет.

Анна улыбнулась:

— Следующий раз вы поставите на кон все свое состояние. Видите, я уже убаюкала вас, и вы думаете — бояться нечего.

— Состояния у меня нет, но могу предложить свое сердце.

— Не хотите ли прогуляться со мной, — громко, куда громче, чем намеревался, воскликнул, прерывая галантный разговор, Генрих Перси.