Друг стад - [101]

Когда мы, наконец, привели бычка в пристойный вид и вычистили стойло, картина обрисовалась вполне отрадная. Я гордился проделанной работой, хотя и волновался, не слишком ли тяжела эта шина для пациента и сумеет ли он подняться и ходить. Тычок-другой — и вот бычок уселся «на пятую точку», как это водится у представителей коровьего племени, и обнюхал чужеродную конструкцию, обхватившую его ногу.

— Ему полагается вот так и сидеть всю ночь, чтобы живот не вздулся, наказал я.

— О'кей, Эдди, — распорядился мистер Ландри. — Ты останешься здесь и будешь следить за ним до первого света. А ты, Би Джей, с утра пораньше заступишь на место Эдди. И смотрите, чтобы бычок не вздумал завалиться на бок! Пусть вот так все время и сидит. Все поняли? — Оба парня утвердительно закивали. Возможно, причина так и осталась для них загадкой, зато ту простую истину, что мистер Двойной Дж. отдал приказ, все понимали отлично.

Следующим утром я явился на ферму около девяти и обнаружил, что бычок уже на ногах и поедает зерно из кастрюли, водруженной на складной табурет. Тут же стоял и мистер Ландри, проверяя корм на наличие инородных объектов, которые ни в коем случае не должны попасть в чувствительный пищеварительный тракт бесценного рекориста.

Работники уже окрестили бычка Каталкиным — памятуя о рекомендации, прозвучавшей в госпитале. Каталкин отлично сжился с нашей шиной и вскоре наловчился передвигаться настолько резво, что нам пришлось добавить набивки ближе к копыту.

Недель через шесть, постучав по дереву и сплюнув через плечо, шину мы сняли. И вот на землю упал последний грязный обрывок гипсовой повязки, — и обнаружилось, что на месте перелома образовалась превосходная костная мозоль. Когда мы позволили Каталкину подняться с земли, он неловко подергал ногой, — видимо, недоумевая, с какой бы стати она вдруг стала легче перышка. Затем неспешно и без труда сделал несколько шагов, и, невзирая на его явную слабость и на то, что он слегка прихрамывал, ступая на носок, мы все пришли к выводу, что пациент — на верном пути к выздоровлению.

* * *

Спустя около года со времен несчастного случая с Каталкиным на герефордской ферме Ландри наступил долгожданный день большой распродажи. Согласно требованиям федерального правительства, бычков должным образом протестировали и оценили их половую способность; все они были вычищены, ухожены и безупречно расчесаны. Даже на копыта навели блеск: ну ни дать ни взять маникюр светской дамы! Скотозаводчики съехались со всей округи: все в лучших своих сапогах и шляпах, и у каждого — изрядно потрепанный каталог.

Пока потенциальный покупатель осматривал и оценивал очередного привязанного бычка, по каталогу зачитывались все статистические сведения. Масса при рождении, отъемная масса, масса животного в годовалом возрасте, клички родителей и предков — все это тщательно учитывалось и отмечалось на страницах каталога. Я усмехнулся про себя, подумав, что посетители «Дейри Квин» ни малейшего представления не имеют о том, сколько научных данных, родословных и опыта заключает в себе рубленый бифштекс в гамбургере, оказавшемся перед ними на столе.

Наконец, аукцион открылся. Мистер Ландри обратился к гостям с приветственным словом, представил свою семью, а затем рассказал о формировании стада. Затем с краткой речью выступили двое университетских ученых-зоологов и несколько заводчиков герефордов из западных краев. Когда меня пригласили засвидетельствовать тот факт, что скот находится в добром здравии, это явилось для меня настоящим шоком, однако я умудрился-таки выдавить из себя что-то насчет лептоспироза и справок о состоянии здоровья. Но вот начались торги — и мечты мистера Ландри обрели реальность.

Минут двадцать спустя я был уже в офисе. И тут речитатив аукциониста прервался — и в микрофоне зазвучал голос мистера Ландри.

— Касательно этого превосходного быка вам всем следует узнать одну небольшую подробность, — объявил он. — Еще теленочком он сломал правую переднюю ногу. Но при содействии Батлеровского госпиталя и лучшего ветеринара графства нога срослась, да так хорошо, что о переломе и не догадаешься.

За Каталкина дали самую высокую цену, а я изрядно порадовался: ведь меня назвали «лучшим ветеринаром графства»! И лишь несколько часов спустя, по пути домой, я с запозданием осознал: я ведь единственный ветеринар в графстве, других здесь не водится!

25

Я был уверен, что запер ворота загона, где метались три норовистых быка, однако, затылком ощутив, как внезапно повеяло зимним холодом, я испугался, что забыл это сделать.

Бэ-эмс! Оглушительный грохот подтвердил мои худшие подозрения.

Без моего на то ведома верхняя петля массивных ворот переломилась надвое и ворота рухнули в мою сторону, в каких-нибудь дюймах от моего седалища. А затем послышалось леденящее кровь всхрапывание трех разозленных быков брангусской породы: они перескочили через поверженные ворота навстречу свободе и устремились прочь из загона, как если бы опаздывали на коровье совещание. Мало что производит эффект столь обескураживающий и удручающий, как затихающий вдалеке перестук копыт представителей бычьего племени, галопом уносящихся прочь от того места, где предпочли бы их видеть владелец и ветеринар, — особенно если никто иной как ветеринар поспособствовал дерзкому побегу.