Друг от друга - [2]

— Тысяча фунтов. Хм, большие деньги, — уронил я. — Но что случится, если гестапо начнет задавать мне вопросы насчет этого дела? Им, пожалуй, не понравятся кое-какие мои ответы. Про это вы подумали?

— Разумеется! — отрубил Зикс. — Вы меня что, за идиота принимаете?

— Я — нет, но за гестапо не отвечаю.

— Так получилось, что я посылаю еще двух агентов в Палестину для сбора информации, это согласовано на высшем уровне. Нашему департаменту поручили расследовать возможности насильственной эмиграции евреев в Палестину. Для полиции безопасности, ЗИПО, вы станете одним из исполнителей этой миссии. Если гестапо вздумается задавать вам вопросы о поездке, вы будете в полном праве ответить, как и два других наших человека, что вы занимаетесь разведкой, выполняете приказы генерала Гейдриха и по причинам безопасности операции обсуждать ваши задания не вправе. — Приостановившись, Зикс раскурил тонкую вонючую сигару. — Вы ведь выполняли какую-то работу для генерала и прежде, верно?

— И все еще стараюсь забыть об этом. — Я покачал головой. — Со всем моим уважением, герр штурмбаннфюрер, но, если двое ваших людей уже едут в Палестину, зачем же вам понадобился еще и я?

Бегельман откашлялся.

— Разрешите мне, герр штурмбаннфюрер? — робко спросил он с сильным гамбургским акцентом.

Зикс, пожав плечами, равнодушно кивнул головой. С тихим отчаянием Бегельман взглянул на меня. На лбу у него проступил пот, как я подозревал, не только из-за необычно теплой сентябрьской погоды.

— Затем, герр Гюнтер, что ваша репутация бежит впереди вас.

— Не говоря уже о вашей отличительной черте — метко сшибать мишени, — прибавил Зикс.

Взглянув на Зикса, я кивнул. Пора кончать церемониться с этим юристом-мошенником.

— То есть вы желаете сказать, герр Бегельман, что не доверяете ни этому департаменту, ни его сотрудникам?

Лицо у бедняги Бегельмана страдальчески исказилось.

— Нет, нет, что вы! Дело совсем не в этом!

Меня забавляла ситуация, и я был не в силах остановиться:

— Вам не позавидуешь… Одно дело быть ограбленным, и совсем другой коленкор, когда грабитель еще и просит вас помочь поднести добычу к машине.

Зикс закусил губу. Я видел, что с гораздо большим удовольствием он перекусил бы мне вену на шее. Единственно, почему он сдержался и промолчал, — категорическим отказом я еще не ответил. А может, сообразил, что я и не откажусь. Тысяча фунтов есть тысяча фунтов.

— Пожалуйста, герр Гюнтер. — С превеликой радостью Зикс предоставил все упрашивания Бегельману, и тот продолжал: — Вся моя семья будет очень, очень вам благодарна за помощь.

— Ну да, тысяча фунтов. Я уже слышал.

— Чем-то не устраивает вознаграждение? — Бегельман оглянулся на Зикса, ища подсказки, но не получил. Штурмбаннфюрер был все-таки юристом, а не барышником и торговаться не собирался.

— Да нет же, герр Бегельман, — возразил я. — Плата щедрая. Проблема во мне. У меня аллергия разыгрывается, когда ко мне начинают ластиться собаки определенной породы.

Но оскорбляться Зикс упорно не желал — профессиональное качество юриста. Готов отбросить все человеческие чувства ради главной цели — делать деньги.

— Надеюсь, грубите вы, герр Гюнтер, не служащему германского правительства, — пожурил он меня. — А то кое-кто, пожалуй, может решить, слыша подобные высказывания, будто вы против национал-социализма. В наше время такая позиция не очень-то полезна для здоровья.

Я покачал головой:

— Вы неправильно меня поняли. В прошлом году у меня был клиент по имени Герман Зикс. Промышленник. Нагрел меня по полной программе. Надеюсь, это не ваш родственник.

— Как ни грустно — нет. Я родом из очень бедной семьи, из Маннгейма.

Я посмотрел на Бегельмана. Мне было жаль его. Следовало бы, конечно, ответить «нет». Но я все-таки сказал «да».

— Ладно, я согласен. Но вам, господа, лучше вести со мной честную игру. Я не из тех, кто прощает и забывает. И подставлять вторую щеку тоже не в моих привычках.

Очень скоро я пожалел, что ввязался в махинацию Зикса и Бегельмана. На следующий день я в одиночестве сидел у себя в агентстве. На улице поливал дождь. Мой партнер, Бруно Штахлекер, ушел по делу, которое мы сейчас расследовали. Так он сказал, но скорее всего он не дает разориться бару в Веддинге. Раздался стук в дверь, и вошел посетитель в кожаном пальто и широкополой шляпе. Назовите это обостренным чутьем, но я сразу догадался: он из гестапо, еще до того как он показал мне, раскрыв ладонь, маленький круглый жетон. Лет гостю было около двадцати пяти, но на макушке уже проглядывала лысина; у него был маленький кривой рот и остренький слабый подбородок, рассмотрев который я заподозрил, что парень больше привык избивать, чем быть битым. Не проронив ни слова, гость бросил мокрую шляпу на пресс-папье, расстегнул пальто, открыв аккуратный темно-синий костюм, и, плюхнувшись по другую сторону стола, вынул сигареты и закурил — и все это неотрывно буравя меня взглядом, словно орел, нацелившийся на добычу.

— Симпатичная у вас шляпа, — заметил я после минутной паузы. — Где стащили? — И, сняв ее с пресс-папье, бросил ему на колени. — Или вы просто хотели, чтобы я сообразил, что на улице идет дождь?