Друг из Рима. Есть, молиться и любить в Риме - [37]

Не определившись с точной целью прогулки, я предложил ей в соответствии с моим планом:

– Элизабет, ты не возражаешь, если мы посидим в одном из баров в Трастевере и выпьем пива перед тем, как отправимся поесть чего-нибудь?

Она тотчас же ответила со своей доверчивой улыбкой:

– Конечно, с удовольствием!

Я был спасен! Чаепитие с пяти до половины восьмого было изгнано навсегда! Оно заменялось кое-чем более освежающим и знакомым: пивом.

Я вспомнил, что одна из моих знакомых управляет пабом на улице Фонте д'Олио, которая начинается непосредственно с площади Санта-Мария-ин-Трастевере, и предложил Элизабет отправиться туда. Пока мы шли, я рассказал ей, почему эта улица называется источником оливкового масла. На самом деле я подвергал ее одной из пыток, которые выстрадал в детстве от собственных родителей: в большей или меньшей степени каждое римское дитя моего поколения должно было затратить множество воскресений «на экскурсию», как это именовалось родителями, с целью ознакомления с красотами своего города, до которых ему в этом возрасте не было никакого дела.

Колизей, Римский форум, Палатинский холм, Старая Аппиева дорога для меня были древними развалинами, которые кто-то построил неизвестно с какой целью, и я не мог уяснить себе, почему вместо того, чтобы отпустить меня играть в футбол на улицах моего квартала или позволить засесть перед телевизором, чтобы смотреть комедии про Станлио и Оллио, родители должны таскать меня по этим памятникам, церквям и базиликам. Все это неизбежно сопровождалось назидательными рассказами моего отца, увлеченного изложением историй, легенд, традиций и анекдотов, связанных с каждым пройденным метром, мне и моему брату – у нас обоих был настолько тоскующий вид, что более унылый трудно себе представить.

И тем не менее с течением времени большая часть этих «экскурсий» запечатлелась и в моем сердце, и в моей памяти. Таким образом, обобщив свои смутные воспоминания, связав их с некоторыми сведениями по истории искусства, почерпнутыми при обучении в лицее, я попытался объяснить Элизабет, что там, где возвышается церковь, примерно две тысячи лет назад, а конкретно в 38 году до новой эры, из-под земли забила струя того, что в те времена назвали оливковым маслом – кое-кто предполагает, что это нефть[92], которая непрерывно текла целый день. Это событие было истолковано как чудо, так что базилика Санта-Мария-ин-Трастевере построена именно на том месте, где обнаружили источник. В конечном счете, несколько воскресений, отданные в жертву в детстве, принесли свои плоды…

Когда мы добрались до бара, теплый воздух римского сентября позволил нам устроиться на открытом воздухе, и, когда я уже приготовился пробовать свое охлажденное светлое и прежде всего заслуженное пиво, то с некоторым опасением задал себе вопрос: собственно говоря, может, она трезвенница, ибо существовал риск, что она закажет полезный для здоровья микс из моркови и киви, томатный сок или еще какое-нибудь чудо из того же разряда. Но, уничтожив мои сомнения в зародыше, Элизабет заказала охлажденное светлое и прежде всего заслуженное пиво.

Пока мы продолжали болтать, постепенно чувствуя себя все непринужденнее, мой мозг не упускал из виду садистскую мысль осуществить следующий шаг: гастрономическое испытание.

В этот момент я увидел, как из глубины переулка подходит моя знакомая со своим ужином в руке, алюминиевым судком, испускающим ароматный пар, от которого у меня закружилась голова: тушеное мясо под соусом! В этот момент до меня дошло, что кроме проблемы поиска ресторана есть еще и другая – мой зверский голод. За такое соблазнительное мясо я был готов пойти на преступление. За десять секунд я узнал все, что мне требовалось: где моя приятельница купила ужин навынос, как далеко находится ресторан и его меню от А до Я. Эта траттория находилась прямо за углом: семейное заведение, к тому же римское семейное заведение, типичное меню, малое количество столов, но, поскольку еще было рано, отпадала необходимость заказывать столик заранее. Идеально.

Я предложил Элизабет, которая, подобно мне, также испытала искушение запахом мяса, не сомневаться и дать свое согласие. Мы допили последний глоток пива, я был счастлив угостить ее им в качестве премии за то, что она освободила меня от мук чаепития, после чего мы наконец отправились ужинать.

Когда мы подошли к траттории, я поразился, каким же образом я не заметил ее раньше: входом служила стеклянная дверь, и имелось большое окно, позволявшее видеть один-единственный внутренний зал, в котором очень близко друг к другу стояло с десяток столов, накрытых бумажными скатертями в белую и красную клетку, по большей части уже занятых посетителями и заставленных тарелками, от которых исходил манящий пар. Наружная ставня была серой, металлической и опускающейся, из чего следовало предположить, что на месте траттории некогда располагался гараж.

Звуковой фон внутри был типичным для тратторий – семейных римских заведений, в которых громче, чем шумная болтовня разгоряченных вином посетителей, звучит голос хозяйки, перечисляющей блюда дня. Я потерял дар речи: само провидение завело меня в это благословенное место!