Друг из Рима. Есть, молиться и любить в Риме - [24]

Уже в ходе первой партии он проявил себя весьма предусмотрительным игроком и благодаря двум или трем случаям чистого везения выиграл. Удача новичков, подумал я. Но когда и две последующих партии закончились с таким же результатом, я встревожился. Если он продолжит выигрывать, мы будем вынуждены терпеть этого зануду до Сан-Франциско, как я смогу объяснить это Алессандро? К тому же я не мог допустить, чтобы меня обыгрывал всухую новичок! Поэтому, признаюсь, я начал подглядывать в его карты.

Толку от этого не было никакого: следующую партию, невзирая на мое подсматривание в его карты при каждом ходе, выиграл Стив!

К счастью, в этот момент появился Алессандро, игрок с совершенно другим опытом по сравнению со мной. Вот он-то обыграет мальчишку! Противник не моргнув глазом принял вызов моего друга, а я перешел в разряд зрителей, наблюдающих с трибун за смертельной расправой. Правда, я слегка подвинулся к этому сопляку, чтобы видеть его карты, если на то возникнет необходимость…

И таким образом, Алессандро, полностью уверенный в своих силах, начал игру, но результат не изменился: проклятый зануда выиграл все партии! Мы были в отчаянии и вынуждены подчиниться неизбежному: еще два дня Стив терзал нас, как блоха.

Сомнения, однако, не покидали нас: создавалось впечатление, что мальчишка старается запомнить все вышедшие из игры карты. Я робко спросил его, действительно ли это так, и он подтвердил. И к тому же сообщил нечто такое, отчего наше чувство полной несостоятельности только углубилось: Стив оказался сверходаренным ребенком, маленьким гением с мыслительными способностями, намного превышающими средние. Он ехал в Денвер обучаться в специальной школе. Показатель его интеллекта равнялся сумме показателей моего, Алессандро и пары наших приятелей.

Мы приободрились. По двум причинам: во-первых, мы чувствовали себя меньшими идиотами, нежели несколько секунд назад; во-вторых… Стив сойдет в Денвере!

Тем не менее заснуть в тот вечер нам так и не удалось.

Нас мучил единственный вопрос: почему на всех бескрайних просторах Соединенных Штатов именно нам попался этот долбаный двенадцатилетний гений, готовый преподать нам унизительный урок с неаполитанскими картами после угробления нашей нервной системы в течение целых двух суток?!

Мы пересекли штаты Иллинойс, Айова и Небраска, проезжая через такие исторические города, как Принстон, Гейлсбург, Берлингтон, Омаха, и восхищаясь из окон величием рек Миссисипи и Миссури. Наконец мы прибыли в Денвер, штат Колорадо.

Здесь мы пересели в прозрачный вагон, дабы полностью насладиться необычными видами каньона, который должен был начаться вскоре. Мы были вне себя от радости. Без денег, счастливые, с желудками, набитыми «пиццей с перцами», мы горели нетерпением предаться тому, что не купишь за деньги: впечатлениям и надеждам.

То, что подарила нам природа, оказалось чем-то невыразимым: вереница узких пропастей всех цветов, в которые мог проникнуть только железнодорожный состав под названием «Зефир». Вокруг не было никаких дорог, только железнодорожная колея, которая указывала путь медленному и неустанному движению поезда через расщелины, одно название которых заставляло испытывать глубокие ощущения: Каньон угольного ручья, Каньон южного валуна, Каньон Фрейзера, Каньон Байерса, Каньон Гора, Красный каньон, Каньон Гленвуда. Край каньонов. И у каждой пропасти была своя история, свой цвет, свой запах.

Самым прекрасным подарком края каньонов оказался закат. От него захватывало дух. Моим глазам еще никогда не доводилось видеть за такое короткое время столько красоты. Это было даже слишком.

Ночью мы переехали из Колорадо в штат Юта, и по воле судьбы следующим утром я случайно проснулся около пяти. Мои глаза, еще немного осоловевшие от сна, были потрясены светом, ясным и розовым, сильным, окутывающим все, но в то же время и мягким. Я находился один в прозрачном вагоне, одинокий и ошеломленный, погруженный в зарю, которая разливалась по плоской поверхности соляного озера.

Я еще не знал, что это за озеро, но в определенном смысле меня это и не интересовало. Для меня имел значение только необычный розовый цвет. Почти неестественный оттенок, порожденный светом зари, который, вероятно, каждым утром сливался с зеркальной поверхностью озера, но в этот день – только для меня, как будто для того, чтобы сделать подарок именно мне, решил показаться во всем своем сокровенном великолепии.

Внезапно я ощутил чье-то присутствие рядом с собой. Это оказался Луиш.

– Тебе нравится это зрелище? – спросил он меня отеческим тоном.

Когда я понял, что это был он, смущение от того, что я захвачен в минуту личного потрясения от вида розового озера, благодаря наличию свидетеля переросло в уверенность, что происходящее за стенами прозрачного вагона настоящее.

– Луиш, у меня не хватает слов. Я знаю, что мы где-то поблизости от Солт-Лейк-Сити, но ты знаешь, что это за озеро?

– Ты действительно хочешь знать его название?

– Да. Или, наверное, нет. Возможно, излишне давать название этому чуду. Хватит моего воспоминания.

– Правильный ответ. Ты славный парень. Унеси этот свет с собой в сердце и вспоминай его в трудные минуты.