Друг детства - [27]

— О чем еще говорить?

Он почувствовал, что под его пальцами кожа ее руки стала влажной.

— В прошлую субботу… — это было первое, что пришло ему на ум.

— Что случилось в прошлую субботу?

— Надо сказать, что я устроил поход для вас и Генри в ночной клуб с определенной целью.

— Как, это вы устроили?

— Ваш отец позвонил мне, просто чтобы поболтать, и упомянул, что к вам на уик-энд приезжает Генри. Ну я и предложил, что, может быть, Генри захочет немного поразвлечься в городе, а не сидеть все время в четырех стенах.

— А как конкретно вы все это устроили? — изумленно спросила Элли.

— Ну, я сказал, что Генри, вероятно, в Лондоне проводит свободное время намного интереснее, чем это ему придется делать здесь…

Тогда ему казалось, что это великолепная идея, и он гордился собственным альтруизмом. Только в последнее время он вдруг осознал, что, возможно, его поступки не были уж столь альтруистичными, как он хотел их представить.

Элли оторопело уставилась на него.

— Вы сами прочли мне длиннющую лекцию о том, какой Генри скучный тип. Он в душе домосед. На что же вы тогда рассчитывали?

Джеймс пожалел, что затеял этот разговор. Лучше бы он держал свой рот на замке. На ум ему пришла старая притча о том, как гонца казнили за то, что он принес плохое известие.

Однако, раз уж он начал рассказывать, пути назад не было.

— Генри домосед, вероятно, потому, что никогда не пробовал ничего другого.

— Так что вы решили показать ему другую сторону жизни, я вас правильно поняла? Этакий акт милосердия! Полагаю, встречу с этой высокой брюнеткой вы тоже специально подстроили?

— Не говорите ерунды…

— Ну и что из всего этого? — Ее глаза гневно вспыхнули. — Не лезьте в мою жизнь!

— А вы когда-нибудь раньше видели Генри таким?.. — Вопрос был задан наугад, но в ее растерянных глазах он прочел ответ на него. — Видели, скажите…

Элли ожидала этого вопроса, ноее шеки покраснели.

— Разве я учу вас, как вам надо жить? Я не читаю вам длинных лекций о том, что вам не подходит та женщина, на которую вы смотрите только как на сексуального партнера, и готова побиться об заклад, что никто этого не делает! Никто бы и не посмел! Вы полагаете, мне недостает ума, чтобы разобраться, как мне жить?

— Вы чрезвычайно умны, и я нисколько не сомневаюсь, что вы прекрасно разбираетесь во всем, что касается вашей работы, однако в остальном вы ужасно наивны.

Боже, неужели она не догадывается, как она красива, когда злится и ее щеки полыхают огнем, а глаза сверкают, будто изумруды!

— Да откуда вы это все знаете? Если вы так здорово разбираетесь в психологии, то почему не смогли сохранить даже свой собственный брак?

Ее слова его не смутили. Если бы это сказал кто-то другой, он не стал бы распространяться о своих личных переживаниях, но с Элли было все иначе.

— Вы абсолютно правы. На первый взгляд я и Антония очень подходили друг другу: оба умные, образованные, с высокими требованиями к работе и карьере. Фактически мы как бы жили на двух параллельных линиях, но в браке параллельные линии не годятся. Если копнуть поглубже, то мы совсем не подходили друг другу, и поэтому в конце концов наш брак распался.

Он посмотрел в лицо Элли, размышляя о том, не пора ли перевести разговор на Генри. Почему-то — он сам не знал почему — тема брака была для него притягательной. Теперь он чувствовал, что ему необходимо предотвратить то, что, как ему казалось, будет ужасной ошибкой.

— Посмотрите повнимательней на вашего избранника, Элли. На первый взгляд вы и Генри как будто созданы друг для друга. Я не сомневаюсь, что с ним вам будет легко и уютно жить. Но подумайте, какую цену вы заплатите за этот уют и спокойствие.

Он слегка ослабил хватку своей руки, все еще сжимавшей ее запястье, но все-таки продолжал удерживать ее, хотя и знал, что теперь она уже никуда не денется. Может быть, ей не очень хотелось сидеть рядом с ним на постели и слушать то, что он говорил, но он затронул слишком серьезную тему, чтобы она могла вот так просто уйти.

— Что плохого в том, что мне хочется спокойствия? — прошептала Элли. — Я выросла, почти не видя своего отца. Я была всегда независимой и самостоятельной. Разве это преступление — получить теперь капельку спокойствия и уюта?

Джеймсу захотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, однако вместо этого он перевел дыхание и настойчиво, но уже не так Громко Продолжал:

— Уют и спокойствие могут обернуться прутьями клетки. Это может привести к тому, что вы задушите в себе естественное стремление каждого человека к счастью.

— Не желаю слышать этого! — Она вырвала свою руку из его и закрыла уши обеими руками. Этот детский жест очень тронул его.

— Я только хочу сказать, что Генри, похоже, действительно совсем не знает жизни. В ночном клубе он выглядел как ребенок, которого первый раз отпустили погулять одного.

Руки Элли бессильно упали.

— Я не буду мешать Генри развлекаться. Это не моя вина, что в моей жизни работа занимает больше места, чем в его. Мы оба врачи, но так уж получилось, что мне приходится проводить в больнице очень много времени.

— А как насчет вас, Элли? Вы-то когда-нибудь жили полнокровной жизнью? Или вы считаете, что вся ваша жизнь сводится к работе?