Друг Бенито - [16]

~ ~ ~

Жаркий майский вечер, и Беннет лежит в пижаме на кровати. Он тянется к ящику прикроватного столика и вынимает сигарную коробку с фотографиями. Это фотографии его отца, Сидни. Беннету они хорошо знакомы. На первой Сидни лет десять, он стоит на веранде с отцом и матерью. Он одет в трикотажные штаны с резинкой у колен и смотрит озабоченно на черного пятнистого пса. На второй Сидни и мать Беннета гуляют по пляжу. Они молоды, им лет по двадцать, Беннет еще не родился, Сидни в расстегнутой на груди рубашке улыбается, уверенный в себе, и крепко держит за руку свою юную невесту. На следующей Сидни одет в морскую форму. Волосы у него аккуратно расчесаны на пробор, и форма хорошо пригнана. Еще на следующей он сидит на краю кровати, волосы упали на лицо, он играет на гитаре.

Беннет держит каждую фотографию под лампой, изучает выражение отцовского лица, его глаза и руки, но особенно глаза. Потом он собирает фотографии, кладет их в сигарную коробку, а коробку обратно в ящик.

Беннет не знает живущего внизу человека, одетого как его отец. Когда Сидни приходит домой после работы, он только буркнет «привет», уставясь в пол, и часто это бывает единственное слово, сказанное им за весь вечер. Выходя из комнаты, он гасит свет, даже если там его жена или кто-нибудь из сыновей читают, или играют в монополию, или на пианино. У него есть свое кресло, свой ужин и своя постель. В День Благодарения, когда дяди и тетки Беннета с кузенами и кузинами толпятся в гостиной, пьют, хохочут, Сидни тихо отходит в угол к креслу в стиле королевы Анны — не его любимое кресло, но вполне его заменяющее, садится, берет книгу и читает, будто в комнате никого нет.

За много лет Беннет и его братья перестают видеть этого человека, как и он не видит их. Когда они проходят мимо него в холле или случайно сталкиваются, они его не видят. Но человек на фотографиях вполне видим.

Откладывая сигарный ящик, Беннет слышит приехавшую за его матерью машину внизу на дорожке. Это Хьюберт Саймон. Мистер Саймон везет мать Беннета на танцы в «Дикси-блю клаб», одно из увеселений Хлопкового карнавала. Карнавал уже идет четыре дня. В неделю Хлопкового карнавала мать Беннета ездит на танцы каждый вечер, как когда-то давно ее мать. Весь год она ждет этой майской недели. Она любит маскарадные костюмы, любит танцевать, любит смотреть, кто еще там танцует. Повести с собой Сидни она даже не пытается. Почти все годы ее возит Хьюберт Саймон. Как тебе мой костюм? спрашивает она, входя в гостиную, где сидит в своем кресле Сидни. Мне кажется, он чудесный, отвечает она сама себе счастливым голосом и подходит к зеркалу поправить прическу. Надеюсь, что не вспотею, тянет она слова и трогает подмышки, проверяя, не взмокла ли она уже. Интересно, что собирается надеть Бетти? В прошлом году она пришла в костюме леопарда. Жаль, что ты ее не видел. Это была настоящая она. В самом деле. Мать Беннета продолжает поправлять волосы. Потом на дорожку въезжает Хьюберт Саймон и дает один сигнал, вежливо, и ждет, не выключая фар, освещая ствол пекана. Мать Беннета целует Сидни в щеку, он улыбается, и она выходит в дверь, в тяжелый горячий воздух.

Беннет слышит, как дважды открывается и закрывается дверца автомобиля, выключает лампу над кроватью и думает, действительно ли мать жалеет, что Сидни не ездит с ней на танцы, и не влюблена ли она в Хьюберта Саймона.

~ ~ ~

Как бы ни злилась мать Беннета на дядю Мори, раз в две недели она приглашала его к обеду. Он всегда приезжал с большим набором инструментов вокруг пояса — молоток, отвертки, клещи, дрель, напильники, кусачки, гаечные ключи. Мори любил чинить, и когда приезжал обедать, рвался починить все, что сломано.

В этих делах Беннет был ассистентом Мори. Он делил со своим дядей это острое удовольствие, почти непреодолимый зуд что-нибудь чинить. В доме самого Мори в починке нуждалось практически все. Лампочки постоянно не горели, водопроводный кран разбрызгивал воду мимо раковины, у стерео, когда оно было не в закладе, работала только одна колонка. Но когда Мори приходил в дом к Беннету, он бывал готов чинить все подряд и чинил. Он медленно прохаживался по кухне, позвякивая инструментами, и говорил Беннету: сейчас мы до них доберемся.

Флорида шарахалась от Мори. Он однажды так починил ей стиральную машину, что исключил цикл отжима — когда из бака сливается вода и вещи крутятся с большой скоростью. Флориде несколько недель пришлось выжимать вещи руками, чтобы положить в сушилку. Наконец она вызвала ремонтника из мастерской. После случая со стиральной машиной, когда бы Мори ни входил в кухню, Флорида всегда становилась между ним и любыми приборами — вроде как воздвигала крест перед вампиром. Что-то холодильник как-то странно шумит, говорил Мори и начинал вытаскивать ключи. Вы сейчас выйдете из этой кухни, мистер Мори, твердо отвечала Флорида, загораживая холодильник широкой спиной. Вы не тронете этот холодильник, а я не трону вас.

Не проходило и десяти минут с прихода дяди, как его звали к телефону. Очевидно, его партнеры по бизнесу узнавали о его редких выходах из Уэст-Галлоуэея и начинали звонить, как только он прибывал на место. Мори бросал ремонт, чтобы подойти к телефону, записывая что-то в блокноте, который приносил с собой. Во время обеда он просил Флориду принимать для него телефонограммы — докука, которую она все же предпочитала присутствию в кухне самого Мори.