Дрожь в основании ада - [17]

— Да. Да, это так.

— Тогда я сожалею о его смерти еще больше. — Эйва вздохнула и повернулась, чтобы снова выглянуть из-за своего колпака. — Я видела достаточно цинизма, нарциссизма и эгоцентризма, чтобы мне хватило на две или три жизни. Вот что происходит, когда растешь слишком близко к викарию. Иногда трудно вспомнить, что на самом деле есть люди, готовые рискнуть всем, что у них есть, ради тех, кого они любят.

— Странно, — сказал Мерлин. Она снова повернулась к нему с экрана, и на этот раз его улыбка была почти нежной. — Насколько могу судить, вы провели всю свою жизнь, рискуя всем ради людей, которых любишь, даже если никогда их не встречали.

Она открыла рот, как будто собиралась возразить, затем остановилась. Их глаза снова встретились, а затем она медленно кивнула.

— Возможно, вы правы, — сказала она ему. — Не буду говорить, что я всегда так думала о себе, и не буду притворяться, что моя мотивация, особенно в начале, была связана не столько с гневом и местью, сколько с любовью. Но, по крайней мере, я уже знала, что в мире действительно есть люди, которые любят меня — любят меня, каким бы ни было мое жалкое подобие отца, — потому что у меня были Эдорей и ее родители. И с тех пор у меня была сестра Клейра в монастыре, и Сандария, и остальные сестры.

— Да, вы это сделали. Ни на минуту не сомневаюсь, что жажда мести — возмездия — была огромной частью того, что толкнуло вас на этот путь. Но я довольно тесно работал с вами в течение последнего года или около того и разговаривал с Эдорей. Думаю, что именно та любовь, о которой вы говорите, превратила то, чего вы хотели, в правосудие, а не в личную месть.

— Почему-то я не думаю о себе как о новом святом законодателе, — сухо сказала она.

— Я помню кое-что, что однажды сказал Нарман, — возразил он. — Мы говорили о святых, и он сказал о своем подозрении, что большинство из них были занозами в заднице. — Эйва хихикнула, и он ухмыльнулся. Затем он посерьезнел. — По многим причинам — причинам, которые, я думаю, скоро станут вам ясны, — последнее, чем я хотел бы быть, — это «святым» кем бы то ни было. Это не то, кем или чем я являюсь, и я видел, к чему может привести такая вера в собственную непогрешимость.

— Я тоже, Мерлин. Я тоже. И думаю, что вы, Кэйлеб и Мейкел Стейнейр правы. Даже если нам удастся уничтожить храмовую четверку, которая у нас есть, единственный способ предотвратить повторное появление чего-то подобного — это разрушить монополию Церкви на собственную власть Бога. — Она покачала головой, ее глаза снова стали печальными. — Мне не нравится признавать это, потому что есть так много хорошего в том, что Церковь могла бы сделать — так много хороших вещей, которые Церковь совершила, — и даже как сестре святого Коди трудно отвергнуть авторитет викария. Чтобы решить, что великий викарий не говорит голосом самого Бога. Но если дети Божьи собираются жить вместе так, как Он хочет, чтобы они жили, то, во что превратилась Его Церковь, должно быть разрушено. Не думаю, что Сэмил Уилсин мог когда-либо принять это в глубине души, но я также думаю, что еще глубже он все равно знал, что это правда. И уверена, что Хоуэрд так и сделал.

Мерлин кивнул, его собственные глаза потемнели, когда он задался вопросом, как она отреагирует на полную правду. Несмотря на все, что она сказала о дневнике Коди, даже на ее веру в то, что настоящие Адамы и Евы были «где-то в другом месте», в то время как архангелы создавали Сейфхолд, глубина ее веры — ее веры в то, какой «должна была быть Церковь» — поддерживала ее, как железный столб. Как бы она отреагировала, узнав, что на самом деле представляет собой основание этого железного столба? И как он справится с тем, что ему придется делать, если она отреагирует… плохо? Решение отвезти ее и Сандарию в пещеру дало бы ему варианты, которых у него было не слишком много в других случаях, но даже в этом случае… — Что ж, пройдет не так много времени, прежде чем вы с Сандарией сможете точно понять, почему мы так думаем. — сказал он ей.

* * *

Разведывательные скиммеры приземлились бок о бок в огромной главной пещере комплекса, который Мерлин много лет назад окрестил «пещерой Нимуэ». Фонари скиммеров убрались, и Эйва и Сандария сидели очень тихо, глядя на возвышающийся над ними гладкий, как стекло, свод. В некотором смысле, как подозревал Мерлин, они находили сам размер и размах этого явно искусственного помещения даже более впечатляющими, чем скиммеры, которые доставили их сюда.

Он выбрался из своего летного кресла и легко спрыгнул на пол пещеры, не прибегая к посадочному трапу. Когда его ботинки ударились о камень, он услышал еще одну пару каблуков, когда Нимуэ Чуэрио спрыгнула со второго скиммера, и он ухмыльнулся, несмотря на свое беспокойство. Нимуэ была почти на фут ниже его ростом, с темно-рыжими волосами. Эти волосы хорошо сочетались с их общими голубыми глазами, но как отреагировала бы Эйва, обнаружив, что глаза — не единственное их объединяющее?

— Добро пожаловать в пещеру Нимуэ, дамы, — сказал он, глядя на своих пассажирок, когда из бортов фюзеляжей выдвинулись трапы скиммеров. — Если вы спуститесь и присоединитесь к нам, мы устроим вам короткую экскурсию с гидами. Начать лучше всего отсюда.