Дрожь - [98]

— Может быть.

— К этому времени ты должен был бы уже уяснить, что я не подчиняюсь твоим приказам.

Улыбка снова появляется у него на лице.

— О, я знаю. — Он забирает фонарик у меня из руки и кладет его в угол, на пол, все еще не выключая. — Ложись.

Я снимаю куртку для катания на сноуборде и опускаюсь на матрас.

Кертис тоже снимает куртку и опускается рядом со мной, натягивает на нас одеяла, потом выключает фонарик.

— Будем экономить энергию батареек.

Я тянусь в темноте к его лицу и касаюсь его.

— Милла.

— Что?

— Ты не хочешь меня такого, — произносит он хриплым голосом, в котором слышится боль.

Я ощупью пробираюсь по его телу вниз, пока не нахожу его ладони, одну за другой, потом поднимаю его руки над головой, прижимая его спиной к матрасу, как он сам раньше прижимал меня. Я делаю это, чтобы спровоцировать его, потому что это единственный очевидный способ сейчас до него достучаться. Кертис — не тот человек, который при обычных обстоятельствах позволит пригвоздить себя к полу. Я только надеюсь, что смогу справиться с его реакцией.

— Я предупреждаю тебя, Милла!

Я не обращаю внимания на его слова, и пока одной рукой я сжимаю его ладони, другая проскальзывает вниз по его груди к талии, забирается под слои его одежды и наконец добирается до гладкой кожи его живота.

Кертис громко дышит в темноте. Несколько долгих секунд он никак не реагирует. Наконец, как я и надеялась, он высвобождает руки и переворачивает меня на спину.

— Поцелуй меня, — шепчу я.

Молчание.

— В голове полная путаница, — наконец говорит он.

— Я знаю. И в моей тоже. — Я провожу по его губам кончиком пальца. — Но все равно поцелуй меня.

Глава 52

Десять лет назад

Мягкие губы Саскии слегка касаются моих. Я ловлю полный ужаса взгляд Брента через ее плечо и отшатываюсь от нее.

— Спасибо за прошлую ночь, — говорит Саския.

— Я не понял. Вы что, вместе? — спрашивает Брент.

— Нет, — отвечаю я.

— Да, — отвечает Саския.

Брент подхватывает свой сноуборд.

— Увидимся на горе, Милла.

— Подожди! — кричу я.

Но он уходит, не оглядываясь назад.

— Упс! — ухмыляется Саския.

Прошлой ночью я любила ее, но сейчас я снова ее ненавижу. В любом случае было бы плохо, что Брент нас застал в таком виде, но из-за нее все получилось в миллион раз хуже. Она специально так себя вела — и знает, чего добилась.

Мне нужно стереть это самодовольное выражение с ее лица.

— Я расскажу Одетте обо всем, что ты делала со мной прошлой ночью.

Я наблюдаю за ней, надеясь увидеть какую-то реакцию, но вижу только любопытство. Саския раздумывает о том, что прошлая ночь значила для меня, или о том, хватит ли у меня смелости, чтобы сообщить о случившемся Одетте?

Нет, тут не только это.

Она хочет, чтобы я рассказала обо всем Одетте.

Предпочтительно прямо перед чемпионатом Великобритании, чтобы выбить ее из игры и дать шанс самой Саскии выиграть или хотя бы выступить лучше Одетты. На мгновение мне приходится ухватиться за стену. Прошлая ночь для нее ничего не значила. Она играла со мной, как играет со всеми остальными.

— Хизер и Жюльен правы, — говорю я. — Ты просто эгоистичная сука, которая не думает ни о ком, кроме себя.

Саския продолжает ухмыляться и влезает в джинсы.

Я поворачиваюсь к ней спиной. Хизер и Дейл; Кертис и Брент. Джасинта. Она принесла боль нам всем. Я не могу позволить, чтобы это сошло ей с рук. Только ведь сойдет. Она всегда как-то выкручивается.

Плохо осознавая, что я делаю, я варю кофе. Саския продолжает одеваться у меня за спиной. Мне не следовало бы это делать, но я сделаю.

Я протягиваю ей кофе и жду, пока она не выпьет чашку до дна.

— Надеюсь, что ты сломаешь себе шею, — говорю я.

Улыбка застывает у нее на лице. Что-то мелькает в ее голубых глазах. Она застегивает молнию на куртке и выходит за дверь.

Мне наконец удалось ее задеть? Поколебать ее уверенность? Я не знаю. Даже после нашей интимной близости я не уверена, что способна понять ее.

* * *

Мое сердце продолжает сильно колотиться в груди, когда я захожу в вагончик фуникулера. Мне не следовало этого делать. Не перед такими крупными соревнованиями. Я зашла слишком далеко.

О, проклятье! Одетта — последний человек, которого я хотела бы сейчас видеть. Я сжимаюсь, когда она подходит ко мне и целует в обе щеки. Она чувствует на мне запах своей подруги?

— Ты видела Саскию? — спрашивает Одетта.

Я сглатываю и отвечаю:

— Нет.

— Мы собирались вместе позавтракать.

Одетта выглядит обеспокоенной, и я вспоминаю, как она вчера вечером вылетела из бара «Сияние». Я до сих пор не знаю, из-за чего они поругались.

Я смотрю через ее голову на очередь желающих сесть в вагончик фуникулера. Саския где-то среди этих людей? Что бы ни случилось, мне нужно добраться до Саскии раньше Одетты и сказать ей, что я не имела в виду то, что сказала утром. Одетта не должна узнать о нашей совместной ночи. Она будет в отчаянии.

— Ты сильно нервничаешь, — замечает Одетта.

У меня горят щеки. Кажется, что ее серые глаза всегда замечают то, на что никто другой не обращает внимания.

Она подводит меня к окну.

— Больше ничего не говори. Смотри на горы, сосредоточься на какой-то одной точке. Я всегда так делаю перед соревнованиями.