Дрожь - [9]

– Действительно ли ужасно, что я почти хотела , чтобы что-то пошло не так, как надо с дыхательными путями, дыханием или кровообращением этого пациента? – спросила Веда. – Именно так я могла спасти день и доказать, что он козел, не так ли?

Помощница хихикнула.

– Отчасти. Но никто в этой больнице не обвинил бы вас. Между собой мы не называем его доктор Бритлер. Вы, знаете. Бритлер… Гитлер… Отбросьте «Р». Доктор Гитлер…

– Не лучшая игра слов, но я соглашусь с вами.

Хихикая, девушка протянула руку через все еще спящего пациента.

– Я – Коко. Я – студентка, работаю здесь медсестрой-ассистентом каждое лето.

Веда вернула леденец в рот и пожала ей руку.

– Веда Вандайк.

– Ты из Тенистой скалы?

– Я родилась здесь. Уехала, когда мне было восемнадцать, и никогда не оглядывалась назад.

– Т ы выглядишь очень молодо, чтобы быть врачом.

– Мне 28.

– Анестезиолог, – протянула Коко. – Это охренительная работа.

– Я хотела бы так думать.

– Почему анестезия ?

Реальный ответ – она хотела научиться убивать без необходимости прикасаться к кому-либо – мог только навредить наивному взгляду ангела, что стояла напротив нее, поэтому Веда поломала голову, чтобы найти более подходящий ответ.

– Я хотела быть врачом , но мне не нравится портить свой маникюр. Ничто не разрушает маникюр быстрее, чем кровь и кишки. Также я схожу с ума, разговаривая с людьми, поэтому психиатрия исключается. Рентгеновские лучи вызывают у меня слезы, так что «адьёс» рентгенологии. Анестезиология стала единственно возможным выбором.

– Где ты училась?

Да. Это единственное, о чем она любила говорить. Веда в последний раз ощутила вкус леденца на палочке, прежде чем выбросить его в ближайшую урну, потому что ей надоело, что он мешал говорить.

– Стэнфорд.

Коко открыла рот от удивления, а потом с шумом закрыла.

– Это универ моей мечты. Я должна проработать тут четыре года, прежде чем отправить туда заявку, но однажды я хочу стать сердечно-сосудистым хирургом.

– Я думала, что мы ненавидим хирургов.

Глаза Коко расширились, и её улыбка исчезла. Она отдернула длинные рукава белой водолазки, которую носила под розовым халатом, и тянула их вниз, пока они не сползли до пальцев.

– Нет, я вообще-то тоже ненавижу хирургов. Я не знаю, почему сказала, что хочу стать им. Это было глупо.

– Я шучу. Если хочешь стать хирургом, будь им. Для этого нужны мозги и яйца. Я говорю гадости о докторе Бритлере , потому что мне не нравятся высокомерные мужчины, но я бы предпочла надменного человека, который говорит все в лицо, тому, кто сплетничает за спиной.

– Точно, – Коко нахмурилась, её голос сорвался, глаза прикрылись. – Я полностью согласна.

Веда искоса посмотрела на неё. Так значит, кто-то навредил ей однажды. Она была слишком покорной, чтобы быть совершенно неиспорченной.

– Эй! – глаза Коко загорелись. – Хочешь потусить сегодня вечером?

– Я не тусуюсь.

– О, конечно. Я тоже не тусуюсь. Просто мой брат Тодд устраивает сегодня вечеринку в честь своего дня рождения. Я должна пойти, потому что он мой брат, но его друзья такие придурки. Я терпеть не могу оставаться с ними наедине.

– Тодд Локвуд, – сердцебиение Веды ускорилось.

Коко дрогнула.

– Да.

– Тодд Локвуд твой брат? Белокурый белый парень?

«Придурок, извращенец, насильник? Человек, который скоро испустит последний вдох от моей руки?» – Веде удалось прикусить язык, прежде чем реальные вопросы сорвались с губ.

– Ну, Тодд мой сводный брат со стороны отца. Трудно поверить, потому что у меня темная кожа, но мой папа белый. И у меня есть еще один сводный брат, по маминой линии – Данте. Данте владеет баром, где Тодд устраивает вечеринку сегодня вечером. Длинная история, короче говоря, мои родители действительно неплохо погуляли в свое время. Только Бог знает, сколько родственников у меня разбросано по всей стране.

– Как называется бар?

Улыбка Коко расширилась, и она заёрзала на своём стуле.

– Он называется «Данте». Это у подножия холма, прямо у воды. Так ты придёшь?

«Тодд Локвуд, устраивавший вечеринку на холме ?» – мысленно задалась вопросом Веда.

Прошло более десяти лет с тех пор, как она покинула Тенистую Скалу, но Веда знала, что обширный холм, расположенный в самом дальнем углу острова, был все еще пропитан бедностью и деградацией. Веда росла в таких условиях, и красочные хижины, расположенные на холме, всегда напоминали ей о трущобах Рио-де-Жанейро. Так много коварных спусков и кривых темных углов и переулков, скрывающих опасность за каждым поворотом. Большинство детей, рожденных на холме, не были достаточно зрелыми или умными, чтобы оставить его. Веда была одним из тех немногих счастливчиков, кому удалось сбежать.

– О, верно, ты же не жила здесь некоторое время. Да, это благоустройство как безумие, – сказала Коко. – Большинство бедных людей были вытеснены дальше, на гору. Все, что на воде, кроме бара «Данте», сейчас принадлежит Блэкуотерам. Они даже купили пристань для яхт и построили загородный клуб. Теперь, чтобы половить там рыбу, тебе нужно членство.

– В связи с тем, что Блэкуотерам не хватает собственной рыбы, они должны выкачивать рыбу, которая кормит бедных детей?

– Полностью с тобой согласна. Но не говори здесь об этом слишком громко, – Коко кивнула на потолок больничной палаты. – Клянусь Богом, у Гейджа камеры на каждом углу. Плюс ко всему, он сегодня здесь, делает обходы с лечащим врачом, и у него уши, как у летучей мыши.