Дрейк .Золотой адмирал - [33]

По наличию пары миниатюрных перекрещенных серебряных жезлов, подвешенных на тяжелой цепи из того же металла, Уайэтт сделал для себя вывод, что этот жилистый, с ястребиным лицом джентльмен не просто какой-то констебль, а, безусловно, шериф этой части графства. Вслед за ним ехали двое лучников в остроконечных стальных шлемах, полукирасах, в кожаных куртках и штанах.

Не спеша тот, кто оказался эсквайром Эндрю Тарстоном и кто действительно был шерифом Хантингдоншира, спешился, несколько раз присел, разминая длинные ноги, затем, сняв рукавицы, важно прошествовал туда, где перед входом в таверну стояли двое кузнецов.

Пока он приближался, Уайэтт заметил, какие у него необыкновенно проницательные черные глаза со странным металлическим блеском; еще он отметил узкую прорезь рта и каштановую с сединой раздвоенную бородку, в которой было что-то воинственное.

Уайэтт поклонился и снял свою низкую зеленую шляпу; Питер неловко последовал его примеру.

— Ваше занятие и положение? — сухо спросил Эндрю Тарстон.

— Мы моряки, возвращаемся домой после долгого отсутствия, — без всякой заминки объяснил Питер. — Я лодочник-канонир, а вот Генри — он помощник капитана торгового судна и скоро будет капитаном своего собственного.

Затем шерифу вкратце сообщили о нападении разбойников.

— Хорошо, дело ясное: попытка ограбления и убийства. Где сейчас эти молодчики?

— Хозяин таверны упрятал их в каменное молокохранилище.

— Ну-ну. Утром я их допрошу — я ведь к тому же и мировой судья, — небрежно прибавил он, — а потом мои люди повесят их аккурат на том самом дубе, что позади перекрестка. — Шериф тяжело вздохнул и стряхнул с ярко-синих французских бриджей прилипшую грязь. — Боже, эта страна перестала бояться законов! Вчера я приказал Длинному Уильяму, вон тому самому, повесить шайку воров, которые украли и съели одну из призовых овец сэра Роберта Кинсмена.

— Скольких же повесили, ваша честь? — поинтересовался хозяин таверны, смахивая пену с пива, которым он угощал эту очень важную персону.

— Спасибо, Эгберт, жуткая жажда. — Эсквайр вытер тонкие губы и только тогда, издав короткий смешок, отвечал: — Мы вздернули целую дюжину. Признаюсь, дело это не очень-то приятное, но моральное, очень моральное. Кражам овец нужно положить конец. Но все равно мне не нравится вешать мальчишек и женщин, да в общем-то и Длинному Уильяму тоже. Они так горько рыдают, что трогают его нежное сердце. Верно, Уилл? — С этими словами он почесал жесткую седеющую бородку и одновременно подмигнул дюжему черноволосому лучнику, занятому расседлыванием лошади шерифа. На спине Уильяма висел длинный лук в красивом футляре вместе с колчаном, полным стрел длиной в ярд.[37]

— Скажите, пожалуйста, ваша честь, что нового насчет суда над ведьмами в Хантингдоне? — спросил фермер в синем холщовом халате.

— Видишь ли, мой добрый друг, — с печальным видом отвечал эсквайр Эндрю, — их признали виновными. Всех трех приговорили к повешению, чтоб серьезно предупредить всех тех, кто желал бы продать свою душу дьяволу.

— Вот бы посмотреть, как их казнят! — вздохнула служанка, которую послали наполнить кружки. — Я от этого просто балдею. Бог ты мой, вот будет зрелище так зрелище.

— Это дело, похоже, всех взбудоражило, — заметил Уайэтт.

— Еще бы. Об этом суде над ведьмами уже девять дней в деревнях только и говорят.

При упоминании о ведьмах сидящие в пивном баре почувствовали беспокойство и тревогу и заговорили громче, чем было нужно, как если бы успокаивали и убеждали себя, что среди них нет никаких ведьм или же иначе они бы сами могли подпасть под подозрение.

Питер медленно покачал своей крупной желтоволосой головой:

— Не нравится мне это. А были ли представлены убедительные доказательства их колдовства?

— Спокойно, молодой человек, — посоветовал шериф, вытирая бороду тыльной стороной руки. — Да, было убедительно доказано, что эти поклонницы дьявола заколдовали насмерть бедную леди Эддисон и обеих ее внучек.

— Спаси нас Бог! — воскликнул Уайэтт. — Они же наши соседи!

Пока Уайэтт пристраивал поудобнее свою тяжелую испанскую шпагу в кожаных ножнах, эсквайр Эндрю убрал бесполую зеленую шляпу и подался вперед, держа локти на столе.

— В самом деле? Тогда я расскажу, что знаю сам, а знаю я много, поскольку присутствовал на мирском суде над этими колдуньями: со мной еще были сэр Генри Кромвель, мастер Бакбэрроу и сэр Уильям Джекмен — главный констебль Хантингдонского графства. — Он в упор посмотрел на Питера. — Никто в моем присутствии не будет отрицать, что более справедливых людей еще не носила земля.

К слушателям шерифа присоединилась группа плотников, приехавших, чтобы построить еще один из тех многочисленных барских особняков, которые возникали в этих окрестностях благодаря процветающей торговле Хантингдоншира шерстяными тканями со Скандинавией и Ганзейскими портами на Балтике.

Поварята, судомойки, конюхи и горничные тоже сгрудились вокруг эсквайра Тарстона, прямо сидящего в деревянном кресле, установленном перед большим камином. На противоположном от каминного наличника конце толстый вспотевший повар тоже пытался слушать, ощипывая жирного гуся.