– Вы говорите – кирпичи?
– Да, именно кирпичи. Сэм, сколько у нас кирпичей на борту?
– Когда считали последний раз, было чуть больше тысячи, док.
– Прямо как на строительном складе, а? – ухмыльнулся Бенсон.
Кирпичи дают гарантию, что мешок с мусором пойдет ко дну и не всплывет на поверхность: даже сейчас, в мирное время, мы стараемся действовать скрытно.
В трубу помещается три или четыре мешка, крышка закрывается и стягивается болтами, а потом уже мешки выбрасываются под давлением. После этого нижний люк тоже закрывается. Просто, верно?
– Да–а…
Уж не знаю почему, но это хитроумное приспособление меня заинтересовало. Пройдет всего несколько дней, и мне припомнится этот необъяснимый интерес, и я даже подумаю, не стал ли я с годами ясновидящим. – Впрочем, эта ерунда не стоит особого внимания, жизнерадостно объявил Бенсон. – Подумаешь – та же канализация, только слегка усовершенствованная. Давайте двигаться дальше, а то путь впереди ещё долгий.
Но, скажу вам, по–прежнему интересный.
Прямо из камбуза мы направились к массивной стальной двери в поперечной переборке. Чтобы пройти в эту дверь, нам пришлось отвинтить, а затем завинтить за собой восемь зажимов. – Носовой торпедный склад. – Бенсон понизил голос, потому что из шестнадцати коек, прикрепленных к переборкам или подвешенных между стеллажами с торпедами, почти половина была занята спящими или просто отдыхающими людьми. – Как видите, мы прихватили с собой только шесть торпед.
А вообще–то у нас здесь обычно хранится двенадцать, да плюс шесть прямо в торпедных аппаратах. Но сейчас вот эти шесть – это все, что мы взяли. На учениях НАТО, которые только что закончились, с двумя или тремя торпедами пришлось повозиться, они у нас самоновейшие и что–то там не ладится в радиоуправлении. Вот адмирал Гарви и приказал после возвращения на базу в Холи–Лох выгрузить их все для проверки. На «Ханли», это наша плавучая база, есть специалисты по таким вещам. Однако они взялись за дело только вчера утром, а тут эта операция по спасению станции «Зебра». Ну коммандер Свенсон и приказал прихватить с собой хотя бы шесть штук… – Бенсон улыбнулся. Знаете эти подводные шкиперы терпеть не могут выходить в море без торпед.
Они считают, что тогда уж лучше сидеть дома и никуда не соваться.
– Так эти торпеды не готовы к запуску?
– Понятия не имею… Вот это наше спящее воинство трудится изо всех сил, чтобы привести их в божеский вид.
– А сейчас они почему не работают?
– Потому, что ещё до возвращения на базу шестьдесят часов подряд, без сна и отдыха, пытались найти причину неполадок, а заодно установить, исправны ли другие торпеды. Вот я и заявил шкиперу, что если ему охота подождать, пока они разнесут «Дельфин» в клочья, пусть тогда разрешит нашим славным торпедистам работать и дальше. А они, между прочим, уже гуляют вокруг, как зомби, так сами скажите, можно ли позволить, чтобы зомби ковырялись в начинке этих суперсовременных машинок. Словом, капитан разрешил им отдыхать.
Бенсон прошагал вдоль тускло поблескивавших торпед и остановился у следующей стальной двери в поперечной переборке. Он открыл её, но за ней, на расстоянии четырех футов, виднелась ещё одна массивная дверь в точно такой же переборке. Порожк и комингсы возвышались дюймов на восемнадцать над палубой.
– Вижу, строя такие корабли, вы на авось не надеетесь, – заметил я. Сюда забраться не проще, чем в Английский банк.
– Так ведь под водой что современная ядерная субмарина, что старинная дизельная – один черт. Риск одинаковый, – пояснил Бенсон. – Да, мы стараемся предусмотреть все. Ведь сколько кораблей было потеряно раньше из–за того, что при столкновении не выдерживали переборки. Корпус «Дельфина» устоит под страшным давлением, но сравнительно слабый удар острого предмета может вскрыть его, как нож консервную банку. А чаще всего удар приходится в носовую часть. Вот на случай такого столкновения и устанавливаются специальные аварийные переборки. Кстати, наша лодка первая, где их поставили. Конечно, это затрудняет движение по кораблю, зато вы и представить себе не можете, насколько громче мы храпим по ночам.
Он закрыл кормовую дверь, открыл носовую, и мы очутились в торпедном отсеке, узком и тесном помещении, где с трудом можно было развернуться, чтобы зарядить или разрядить торпедные аппараты. Сами аппараты, похожие на трубы с массивными задними крышками, стояли по три штуки на двух вертикальных стойках. Над ними виднелись направляющие с прочными такелажными цепями. Больше здесь ничего не было, в том числе и коек. И неудивительно: кому охота спать вне защиты аварийных переборок…
Мы стали продвигаться обратно к корме и уже добрались до столовой, когда нас перехватил матрос, пригласивший меня к капитану. Я последовал за ним по широкому главному трапу в центральный пост, а доктор Бенсон чуть приотстал, чтобы не показаться чересчур навязчивым. Коммандер Свенсон ждал меня у радиорубки.
– Доброе утро, доктор. Как спалось?
– Пятнадцать часов без просыпа. Как вам это нравится? А завтрак выше всяких похвал… Так что случилось, коммандер?
Что–то явно произошло: Свенсон не улыбался.
