Древняя русская история до монгольского ига. Том 2 - [196]
Татары устремились вперед, опустошая огнем и мечом Рязанскую землю, «грады разбивающе и жгуще, люди ськуще и пленующе». Так были разорены до основания: Пронск, Белгород, Ижеславль, Борисоглебск, и имена их с тех пор не слышатся в летописях, кроме Пронска. Арабские современные писатели выражаются очень живо о городах, опустошенных татарами, что они исчезали, как будто и не красовались вчера.
16 декабря обступили татары стольный город Рязань. Князья затворились, решившись защищаться до последней капли крови. Пять дней продолжалась осада. Граждане отчаянно оборонялись, стояли по стенам не сменяясь, между тем как нападавшие обновлялись беспрестанно свежими силами. Каждый день падало множество, но никто не думал о сдаче. На шестой день подступили татары с огнем, с пороками, или стенобитными орудиями, и лестницами, и 21 декабря город был взят, и, по разграблении, сожжен. Все жители, попадавшиеся под руку, были перебиты без милости, одни расстреляны стрелами, другие посечены мечами, потоплены в реке, женщины на улицах подвергались поруганиям, дети бросаемы были в огонь, и не осталось в городе никого из живых, говорить летопись: некому было стонать и плакать, некому скорбеть о погибших, родителям о детях, детям о родителях, братьям о братьях — все вместе лежали мертвые.
Из князей остался один Роман Ингваревич, который успел убежать и поведать во Владимире великому князю о гибели Рязани.
Татары пошли вперед, не останавливаясь, на Владимир. Вдруг сзади, когда они уже выходили из пределов Рязанских, говорит древнее сказание, показались рязанские воины и ворвались в их становище. Татары всполошились, не понимая, откуда взялись они: не мертвые ли, павшие в Рязани, встали и прискакали мстить за смерть свою. Неизвестные воители рубили направо и налево изумленных, оторопевших варваров. Притупленные мечи они бросали и хватали другие из рук поверженных на землю татар. Во всех станах произошло страшное смятение. Пятерых из воителей удалось, наконец, схватить, и они приведены были в ставку Батыя. «Кто вы такие?» спросил их удивленный хан. «Мы слуги великого князя Ингваря Ингваревича, от полка боярина Евпатия Коловрата, посланы тебя, великого царя, почтити и честно проводити, да не подиви, царю, что не успеваем наливать чаш на великую силу Татарскую».
Шурин Батыев, Таврул, вызвался идти на Евпатия, взял с собой сильные полки и обещал привести его живого. Он бросился на витязя, но тот, исполин силой, рассек его на две части до седла. Татары навели на Евпатия, как на крепость, множество саней со стенобитными орудиями, окружили его, и, наконец, одолели. Товарищи его были убиты. Мертвый принесен был к Батыю вместе с остальными воинами, которые были взяты в плен. Батый похвалил мужество и отпустил их на волю, отдав им тело погибшего вождя.
Каким же образом случилося это нападение?
Рязанский боярин, Евпатий Коловрат, был послан при слухах о татарском нашествии в Чернигов за помощью. Услышав там, что татары уже появились в пределах Рязанских, он поспешил с князем на родину, которую нашел совершенно опустошенной; собрал, сколько мог, дружины, тысячу семьсот человек, которых «Бог соблюде», и погнался вслед за татарами, решив испить мертвую чашу заодно со своими государями, и испил ее до дна, совершив и исполнив со славой великодушное свое намерение.
Поздно понял великий князь суздальский свое положение и увидел свою ошибку. Он отрядил старших сыновей, незадолго обвенчанных, — Всеволода, с бывшими наготове воинами, к Коломне, навстречу татарам, а другого — Владимира — в Москву.
Под Коломной произошло сражение. Татары окружили суздальцев со всех сторон, по своему обычаю. Наши бились крепко, но напрасны были все усилия. Множество везде одолевало. Татары приперли русских к надолбам. Тут пал воевода Еремей Глебович, рязанский князь Роман Ингваревич, и много других мужей добрых. Враги опять остались победителями. Всеволод с малой дружиной бежал во Владимир. Татары двинулись к Москве.
Москва, городок, только что начинавший возникать среди лесов, ее окружавших, не могла противиться долго. Ее защищал другой сын великого князя, Владимир Юрьевич. Он взят был в плен. Воевода Филипп Нянька был убит. Жители истреблены. Имущество пограблено. Татары повернули к Владимиру.
Великий князь уехал перед тем с племянниками на Волгу собирать рать для сильнейшего отпора врагам. Он предполагал, кажется, что враги не могут еще так скоро угрожать его столице, и что он успеет заблаговременно вернуться с новыми, свежими полками. Он мог думать, по крайней мере, что крепкий город во всяком случае продержится до его прибытия. Вместо себя он отрядил двух сыновей, Всеволода и Мстислава, к которым воеводой был приставлен Петр Ослядюкович, — но он ошибся в своих расчетах. Татары не шли, а летели, как птицы, и между тем, как Георгий расположился станом еще по реке Сити, впадающей в Мологу, ожидая своих братьев с полками, 3 февраля, во вторник, прежде мясопуста за неделю, появились они перед Владимиром и тьмами тем окружили его со всех сторон.
Владимирцы затворились накрепко в городе с молодыми князьями. Татары хотели уклониться от боя и потребовали сдачи. Владимирцы отказались отворить Золотые ворота.
«Убийца» с подзаголовком «анекдот» впервые напечатан в «Московском вестнике» за 1827 г., ч. V, № XX, с. 374–381; «Возмездие» — там же, ч. VI, № XXIV, с. 404–407 со следующим предисловием: «(Приношу усердную благодарность А. З. Зиу, рассказавшему мне сие происшествие. В предлагаемом описании я удержал почти все слова его. — В истине можно поручиться.При сем случае я не могу не отнестись с просьбою к моим читателям: в Русском царстве, на пространстве 350 т. кв. миль, между 50 м. жителей, случается много любопытного и достопримечательного — не благоугодно ли будет особам, знающим что-либо в таком роде, доставлять известия ко мне, и я буду печатать оные в журнале, с переменами или без перемен, смотря по тому, как того пожелают гг-да доставляющие.) М.
Михаил Петрович Погодин (1800–1875) — историк, литератор, издатель журналов «Московский вестник» (1827–1830), «Московский наблюдатель» (1835–1837; совместно с рядом литераторов), «Москвитянин» (1841–1856). Во второй половине 1820-х годов был близок к Пушкину.
В «Адели» присутствуют автобиографические мотивы, прототипом героини послужила княжна Александра Ивановна Трубецкая, домашним учителем которой был Погодин; в образе Дмитрия соединены черты самого Погодина и его рано умершего друга, лидера московских любомудров, поэта Д. В. Веневитинова, как и Погодин, влюбленного в Трубецкую.
Повесть была впервые напечатана в альманахе «Урания» за 1826 г. Написана в Знаменском летом 1825 г. После событий 14 декабря Погодин опасался, что этой повестью он навлёк на себя подозрения властей. В 1834 г. Белинский писал, что повесть «Нищий» замечательна «по верному изображению русских простонародных нравов, по теплоте чувства, по мастерскому рассказу» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 1, с. 94).
Исторический эпизод, положенный в основу трагедии, подробно описан в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, к которой восходит множество исторически достоверных деталей, использованных Погодиным. Опирался Погодин и на летописи. Основные вымышленные события и лица указаны им самим в предисловии. Кроме того, участие в вымышленной фабуле приписано некоторым историческим фигурам (Упадышу, Овину и др.); события, происходившие в разное время на протяжении 1470-х годов, изображены как одновременные.Сам Погодин так характеризовал свою трагедию в письме к Шевыреву: «У меня нет ни любви, ни насильственной смерти, ни трех единств.
Михаил Петрович Погодин — один из первых историков, положивших начало новой русской историографии. Его всегда отличал интерес к истории Домонгольской Руси и критическое отношение к историческим источникам. Именно Погодин открыл и ввел в научный оборот многие древние летописи и документы. В этой книге собраны важнейшие труды Погодина, посвященные Древней Руси, не потерявшие своей научной ценности до сих пор.
Чингисхан — легендарный основатель Монгольской империи, самого большого государства в средневековом мире, и один из величайших завоевателей в мировой истории. Его войска пробили брешь в Великой Китайской стене и взяли Пекин. Безжалостной резней и грабежом они сломили сопротивление жителей Центральной Азии, Афганистана, Персии и Южной Руси. В 1237–1242 годах они вторглись в Европу. Скорость и масштаб их завоеваний (и страшные могильные холмы, которые они оставили после себя) стали поводом для распространения мифов о Чингисхане… Но Великий Хан был не просто завоевателем.
В монографии впервые в российской историографии дан всесторонний анализ польской эмиграции – яркого феномена и важного фактора общественной жизни Европы 1830- 1860-х годов. В книге прослежено идейное и организационное становление польской политической эмиграции и ее эволюция на разных этапах европейской истории середины XIX в. Проанализированы программные установки эмигрантских организаций в области стратегии и тактики польского и европейского освободительного движения. Показана происходившая на этой основе идейная и политическая борьба внутри польской эмиграции.
В книге представлена история Мидийского царства — первого иранского государства, сложившегося в первой половине VII в. и просуществовавшего до 550 г. до н. э., когда власть перешла к династии Ахеменидов и царство получило свое новое название. Более ста лет Мидийское царство влияло на политическую историю стран всего Ближнего Востока. Автором предложено решение некоторых спорных проблем истории Урарту, Лидии и киммерийско-скифского присутствия в регионе. Важной составляющей книги стала реконструкция исторической географии Северо-Западного Ирана новоассирийского периода.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.