Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 - [185]

Анбал, один из заговорщиков, любимец княжий, которому Андрей дал ключ от всего дома и волю надо всем, родом ясин, проходил мимо. «Анбале вороже, сказал, увидев его, Кузмище, брось ковер, прикрыть тем господина нашего». «Поди прочь, закричал в ответ Анбал, мы хотим выверечи его псам». «Ах ты жид, окаянный, воскликнул Кузмище, уж ты хочешь выверечи псам княжее тело? Помнишь ли, в каком рубище пришел ты и теперь ходишь в оксамите, а князь лежит нагой? Смилуйся, сбрось же что-нибудь». Анбал сбросил ковер и корзно. Кузмище обернул тело и понес в церковь. Она была заперта. «Отоприте», говорил он. «Кинь тут на паперти, чтоб тебя лихо взяло», отвечали слуги, все пьяные. «Уже и парубки твои не узнают тебя, господине, плакал Кузмище, а, бывало, придет какой гость из Царьграда или из других стран Русской земли, — латинянин, христианин, — ты приказывал отводить всякого в церковь, на полати: пусть он посмотрит славы Божией и церковного украшения — а теперь тебя самого не пускают в церковь твою!» Кузмище должен был оставить тело Андрея на паперти, прикрыв корзном… Оно лежало тут два дня и две ночи. Наконец, игумен Арсений, от Козмы и Демьяна, тщетно дожидавшись старших, пришел в церковь и сказал: «Долго ли же князю лежать здесь? Отомкните божницу, положимте его в колоду (буду) или гроб и отпоем над ним, а когда престанет злоба сия, тогда придут из Владимира и отнесут его туда». Крылошане боголюбские взяли тело, положили в каменный гроб, отнесли в церковь и отпели над ним погребальное вместе с игуменом Арсением. А на шестой день образумились, действительно, и владимирцы. «Нарядите носилицы, поедем взять князя и своего господина», сказали они игумену Феодулу и Луке демественику Пресвятой Богородицы. А Микулице велели собрать попов, и, оболокшеся в ризы, выйти с Пресвятой Богородицей за Серебряные ворота: «Тут дожидайтеся князя». Когда владимирцы с крылошанами поехали за телом князя в Боголюбов, все люди высыпали встречать его за городом. Долго смотрели они в ту сторону, откуда должно было показаться погребальное шествие… И вот из-за горы «поча выступати стяг от Боголюбаго». Тогда все зарыдали, и вопль был слышен далече. Народ плакал и причитал: «В Киев ли ты едешь, господине, теми ли вороты Золотыми, в ту ли церковь, что хотел поставить на великом дворе на Ярославовом, в память всему твоему отечеству?» Тихо приближался гроб. Все люди заливались слезами. Тело было принесено и положено с честью у Святой Богородицы Золотоверхой, что он сам создал.

Если вы будете во Владимире, ступайте в Кремль поклониться этому древнему зданию зодчества в Русском царстве. На правой стороне от северных дверей стоит серебряная гробница, и недалеко от нее висит древний шитый образ во весь рост усопшего. Помолитесь ему, и поклонитесь мощам благоверного князя Андрея. Это был самый мудрый князь своего времени, который умел захватить в свои руки власть почти над всеми своими братьями, которого слушались равно и Киев, и Новгород, и Ростов, и Суздаль, и Владимир, князья смоленские, полоцкие, волынские и прочие. Но не тем заслужил он себе особенную память в летописях отечества, а вот чем: он повернул центр русской государственной тяжести в нашу сторону, он вывел на сцену Истории другое племя, великорусское, самое младшее из всех здешних племен, из всех племен славянских, и, второй Рюрик, положил основание другому княжеству, которое примет в один из меньших городов своих, заложенный отцом его, все прочие, и заключит в себе судьбы отечества.

Потомство Андрея пресеклось. Два старших сына, слуги его побед, Изяслав и Мстислав, умерли еще при его жизни. Внука, Мстиславова сына, Василия, след пропал в летописях, где записано только его рождение и кончина. Младшего сына, Георгия, новгородцы тотчас после смерти Андрея выгнали от себя, и он, по какому-то удивительному стечению случайностей, очутился в Грузии, супругом знаменитой царицы Тамары, славной своими победами и любовью к истории, стихотворству, просвещению, и потом, изгнанный, скончался неизвестно где. А что сталось с его убийцами? От Владимира в семи верстах, вверх по Клязьме, недалеко от реки, на левой по течению ее стороне, есть озеро, заросшее от берегов мохом, которое прозывается Пловучим. По этому озеру всегда плавают какие-то темные глыбы и переносятся часто ветром с одного конца на другой. Однажды в году из глубины этого озера слышится, говорят, человеческий стон. Это бывает 29 июня, на память Святых Апостолов Петра и Павла, в день убиения Андрея. Простой народ думает, что тела убийц Андреевых, которые были казнены впоследствии братом его Михалком, были зашиты в короба и брошены здесь в воду.

А куда делась Андреева сила? Андреева сила рассеялась вместе с его смертью, как рассеивается грозная туча, настигнутая вихрем. Ее как будто и не бывало, и все труды его пропали вместе с ним. Как наследовать из его рода было некому, так и наследовать было нечего, разве наследник или преемник, сам своей особой, сумеет сделаться тем же, чем был Андрей.

Узнав о княжей смерти, ростовцы и суздальцы, переяславцы и вся дружина, от мала и до велика, съехались во Владимир и думали на вече: «Князь наш убит, а детей у него нет, — один сынок мал в Новгороде, — братья его в Руси. Кого же нам взять к себе в князья?» Рязанские послы, Дедилец и Борис, указывали на братьев своей княгини. «В самом деле так, рассудили думцы, рязанские князья, что муромские, у нас в соседстве: они могут пойти ратью на нас, пока нет князя. Пошлем лучше к Глебу и скажем: князя нашего Бог поял, и мы хотим твоих шурьев, Ростиславичей, Мстислава и Ярополка».