Древняя Русь и Великий Туран - [58]

Во всём этом хорошо просматривается слаженность действий иностранных разведок и идеологических диверсантов, опиравшихся в России на «пятую колонну» Запада и формировавших её.

Наконец, и тот, и другой — служащие РГПЦ. Почему заниматься историей и письменностью Китая поручили не светскому чиновнику, а человеку в рясе?

Причина в том, что «историки» и РГПЦ давно действуют в одной связке, вдалбливая в сознание народа примитивную байку Миллера-Шлёцера-Байера-Карамзина. В этом ключе современная РПЦ, например, ежегодно проводит «Дни славянской письменности и культуры», подаренные нам якобы вместе с крещением 988 года.

Недопустима была бы потеря авторитета Церкви, как в случае утечки из Китая опасной для неё и царствующей семьи Романовых исторической информации (а вдруг такая там была!), так и вследствии рассогласованности в писаниях иезуитов в Российской академии наук и иезуитов, орудовавших в это время в китайском «спецхране».

РГПЦ это закрытая структура, иерархи которой, как и члены масонских лож, приучены держать язык за зубами. О. Иакинф и был таким иерархом. Кроме того, над ним висел дамоклов меч тяжёлой «аморалки», которой человека всегда можно согнуть. И до, и после «мальчика-служки» у архимандрита были захватывающие душу и тело приключения.

Так что, принцип отбора кадров по негативному признаку в официальные по форме, но уголовно-преступные по своей глубинной сути структуры, а также масонские ложи применялся не только в КПССно-советские времена! Особо ценными всегда считались «хорошо» попавшиеся на сексуальной почве или на нетрадиционной половой ориентации талантливые адепты.

Цели христианских миссионеров в Пекине, как православных, так и католических, объективно совпадали. О. Иакинфу предстояло, как я думаю, установление «рабочего контакта» с иезуитами Ватикана, действовавшими в Пекине.

Естественно, в книге Кривцова рассчитываешь увидеть правдивое и яркое описание жизни православного подвижника в Пекине: встречался ли он с иезуитами, как, без словарей и без переводчиков, с нуля начиная, вышел он на вершины синологии, как сложились его отношения с сановниками-мандаринами загадочной страны и мн. др.?

Увы! Первая книга «Путь к Великой стене» заканчивается на стр. 252 словами: «…и отец Иакинф въехал в Пекин, неведомый город его будущего». А начало второй книги «Время собирать камни» такое: «Из Москвы в Петербург ехал он в дилижансе», т. е., возвращаясь после длительной командировки, о. Иакинф приближался к родному дому.

Таким образом, четырнадцатилетний период становления синолога мирового уровня походя проскакивается. Удалось выудить лишь немногое.

О. Иакинф, был, оказывается, заядлым курильщиком.

В Пекине он долго просиживал над переводами китайских книг. Где просиживал и у кого их брал?

Каждый день записывал китайские слова.

«Вот и поставил я себе за правило возвращаться всякий раз с прогулки по городу с запасом новых слов. И чтобы не ошибиться, я их толкование у всех встречных спрашивал. Так за четыре первых года и составился у меня словарь наиболее употребительных слов с русским переводом. А потом принялся я переводить с китайского языка по изъяснению своих учителей, записывал значение каждого встретившегося нового иероглифа и, таким образом, при упражнении в переводах купно и словари составлял»[98].

Это вкладывается в уста Бичурина автором книги. Насчёт наличия у о. Иоакинфа учителей в Китае — это важная проговорка, зафиксированная В.Н. Кривцовым. Значит, в своих переводах с китайского Бичурин следовал «по изъяснению своих учителей». Но ведь по возможной вольности перевода, иероглифических текстов китайскому языку нет равных в мире. Даже в слове, состоящем из одних согласных, как, например, в древнееврейском, не так много вариантов прочтения. А учителя, как известно, помогают не только с переводами… Кем же они были? Ответа нет.

Будучи официальным главой миссии РГПЦ в Пекине, о. Иакинф совершенно не занимался своими прямыми обязанностями. Подчинённые ему люди (попы рангом помельче) бездельничали, дрались на улицах, пьянствовали и развратничали в китайских притонах.

Сохранились докладные записки и на самого Бичурина-Иакинфа, из которых подвижник просматривается, как личность, умеющая приложиться не только к табачку. Дело дошло до того, что чиновники Поднебесной обратились с официальным письмом к губернатору Иркутска с требованием навести порядок в «русском квартале».

Согласитесь, читатель, так не бывает, чтобы руководитель очень серьёзной заграничной пропагандистско-просветительской миссии, на содержание которой государство и церковь тратили огромные деньги, в течение четырнадцати лет внаглую занимался лишь своим «хобби»! Значит, удовлетворение этого «хобби» и было главной задачей Никиты Бичурина, заранее оговорённой на очень высоком уровне!

О пассажире направлявшегося в Петербург дилижанса далее сообщается:

«Вслед за ним едут четырнадцать увесистых ящиков, набитых книгами на китайском и маньчжурском языках, которые он собрал в Пекине — пятьсот пудов, целая библиотека. Наверно, во всей России не сыщешь столько редких книг, касающихся до всех сторон Поднебесной империи. Сколько труда и осмотрительности потребовало от него это предприятие! Он ведь не покупал всё, что попадалось под руку, отбирал издания наиболее надёжные, которые высоко ценятся самими китайскими учёными. Да ещё полнёхонек ящик и собственных рукописей — словарей, переводов, набросков, заготовок. Материалов, собранных им в Китае, хватит, должно быть, на целую жизнь»