Древняя музыка Земли - [7]

— Собственно, вы уже сами к этому подошли. Палеомагнитная запись и так бывает неполной из-за перерывов в осадконакоплении. Просыпавшийся керн- тот же перерыв, только искусственный. Как тут не озвереешь? Сколько вкладывается труда! Ведь определения приходится делать чуть ли не по каждому прослойку. Поэтому и необходимо следить, чтобы не упустить самой малости, иначе эталонного графика не получится. А что поделаешь? Кому-то надо начинать. Потом, когда осознают необходимость подобных исследований, придумают комплекс по определению остаточной намагниченности, вроде вашего палеоботанического…

Когда мы получим геохронологическую шкалу с точностью хотя бы до тысячи лет, все построения геологических разрезов обретут абсолютную степень достоверности, а отсюда и геологические карты, и направление поисковых работ, и разведка различных месторождений, не говоря уже о чисто теоретических построениях…

Геолог замолчал, задумавшись по инерции над последствиями, которые сулил новый метод, потом взглянул на часы и заторопился:

— Ну что, ребятки. С вами, конечно, хорошо и интересно, однако мне пора. Лагерь начнем перебазировать сегодня, а вы стойте, сколько потребуется, чтобы добурить скважину. Миша, ты человек наиболее сведущий. С появлением зеленых глин и глауконитовых песков скважину можно закрывать. Это примерно на ста пятидесяти метрах. Тампонажную глину для ликвидации скважины подвезем завтра к обеду. Раньше не управимся. Трубы поднимайте сразу.

— Но у нас тампонаж идет автоматически с подъемом обсадных труб.

— Тогда бурите до нашего приезда.

— Хорошо, — Субботин кивнул.

Убедившись, что бурение пошло, решили оставить станок в автоматическом режиме. Теперь с работой вполне справлялся один рабочий. Ему оставалось лишь менять стакан и отбирать керн в капсулы. Сима вызвался достоять свою шестичасовую вахту. Остальные могли отдохнуть. Михаил проверил, достаточно ли в магазине обсадных труб и хватит ли на полную глубину штанг, и, выбрав в тени под деревьями удобное местечко, прилег на траву: он сменял Смолкина, и терять время на возвращение в лагерь не было смысла. Гончарова и Макаров отправились купаться…

Узкая тропинка прихотливо петляла по пологому склону заросшего лога. Среди примелькавшихся берез и осин то здесь, то там проглядывали лиственницы. От вымахавшего до пояса травостоя и колючих кустов шиповника, усеянных розовыми цветами, застоявшийся воздух густел таким крепким ароматом, что, казалось, пчелы, беспрерывно снующие в разных направлениях, падали от головокружения на ближайшие цветы…

Саша сорвал суховатый стебелек с узкими листочками, собранными в мутовки в виде звездочки, от которой тянулись тонкие веточки с кистями крошечных, ярко желтых, только начинающих распускаться цветков с острым медвяным запахом.

— Подмаренник, — ответила Майя на его вопросительный взгляд. — Здесь их несколько видов. Это Galium verum, подмаренник настоящий.

— Душновато, — сказал Саша, распахивая на груди комбинезон. — И аромат какой-то… Прямо одуряющий…

— Ветра нет. Овраг не продувается… И время как раз такое… Самый медосбор. Цветочный мед с такого травостоя обладает наиболее целебными свойствами…

— А я слыхал, что самым полезным считается майский мед.

— В Сибири цветение трав запаздывает, поэтому июньский сбор здесь часто называют майским медом, идя на поводу у таких знатоков, как ты…

Майя снисходительно улыбнулась, а посрамленный Макаров, чувствуя, что кончики ушей начинают гореть, уткнул нос в ароматный подмаренник. Тропинка вильнула вправо наверх, и они, выбравшись из лога, оказались на ровной площадке оползшего коренного берега. С ее высоты перед ними раскинулась водная гладь Иртыша…

В нижнем течении Иртыш всегда нес свои воды неторопливо, а с тех пор как на Оби возник Кондинский комплекс, повернувший основную часть ее стока в Каспийское море, и огромное водохранилище создало гидростатический подпор, он и вовсе замедлил движение, словно стараясь сберечь лишний глоток воды для истощенного жаждой Каспия. В зеркальной глади реки отражались редкие группы деревьев и зеленая полоса ивняка у противоположного берега… Вода манила к себе прохладой и покоем. Не устояв перед ее соблазном, Саша помчался вниз с радостными воплями… Невдалеке от места, где они разделись, на берегу стоял огромный щит, но Макаров, охваченный предвкушением купания, не заметил его, а Майя не придала ему значения…

Верхний слой воды был прогрет, а снизу, при резких движениях, поднимался холодок, и они меняли направление, уходя от холодных струй. Так, глядя друг на друга, они заплыли на середину реки, когда Саша заметил вдали на реке какое-то движение.

— Слушай, Майя. Который час?

— Не знаю. Часов десять. А что?

— В десять тридцать проходит экранолёт, — Саша неотрывно смотрел в ту сторону, где ему почудилось движение. — Боюсь, мы непростительно увлеклись… Внимание! Опасность! Ныряй глубже!

Из-за дальнего поворота возник стреловидный силуэт экранолёта.

— Ныряй! — крикнул Саша и задержался на секунду убедиться, что Майя выполнила его команду. Эта задержка обернулась неприятными ощущениями. Едва он успел скрыться под толщей воды, как всем телом ощутил сотрясение и почувствовал резкую боль в ушах. Затем мощные струи воды начали корежить его с такой силой, будто он попал в гигантскую бетономешалку и его вместе с раствором перекидывает во всех направлениях. Когда он вынырнул, преодолев сопротивление турбулентных завихрений, экранолёт уже растворился в прозрачном мареве нагретого мощными двигателями воздуха. Рядом из воды появилась голова Майи. С лица ее еще не сошел испуг, а губы посинели от холода придонных родников. Видимо, несмотря на глубину, ей тоже досталось.