Древняя Месопотамия - [18]
Много народов прошло через Месопотамию, и большинство из них оставили после себя письменные памятники. С момента, когда проясняется лингвистическая принадлежность обитателей Месопотамии, и до конца политической независимости страны главными ее обитателями на юге считаются шумеры, вавилоняне и халдеи, а на севере ассирийцы, хурриты и арамеи. Завоеватели, которым время от времени удавалось обосноваться в отдельных районах Месопотамии, тоже оставили нам разнообразные письменные свидетельства - от отдельных слов, списков слов и собственных имен до внушительного собрания литературных памятников. Среди этих племен можно упомянуть кутиев, западных семитов (амореев), касситов, эламитов и хеттов. Эламиты и хетты совершали на Месопотамию лишь краткие набеги; существовали, по всей вероятности, и другие завоеватели, след которых сохранился в многочисленных древних (до конца II тысячелетия до н. э.) именах собственных, этимологически не связанных ни с шумерским, ни даже с каким-либо семитским диалектом. Другие следы этих языковых групп обнаруживаются в той части шумерского и аккадского словарного запаса, которая не может быть признана исконно шумерской или аккадской. Когда после завоевания Ниневии мидийцами (612 г. до н. э.) и Вавилона персами (539 г. до н. э.) политической независимости Месопотамии настал конец, последующая история этого региона развивалась по той же схеме. Александр Македонский покорил Вавилонию, в то время сатрапию Персидской империи Ахеменидов; парфяне, спустившиеся с Иранского плоскогорья, положили конец правлению преемников Александра - Селевкидов, сделавших своей столицей Селевкию на Тигре. Через пятьсот лет парфяне, в свою очередь, были побеждены персами, которыми правила тогда династия Сасанидов.
Первые доступные для прочтения месопотамские документы (из Урука, Ура и Джемдет-Насра) написаны по шумерски [21] . Вполне вероятно, что шумеры приспособили для своих нужд уже существовавшую систему и технику письма. Эта система принадлежала, видимо, более ранней, исчезнувшей цивилизации, местной или иноземной, которая, может быть, имела отношение к иностранным элементам в шумерском словаре, к топонимике региона и, возможно, к именам почитавшихся там божеств. Шумеры представляли собой лишь одну из нескольких этнических групп; к ним принадлежали и протоаккадцы, говорившие на каком-то раннем семитском диалекте. Из соединения этих элементов и выросла месопотамская цивилизация. Она возникла за удивительно короткий период и существовала на протяжении более трех тысячелетий, претерпевая различные более или менее крупные изменения, активно воздействуя на соседние цивилизации и вызывая ответные реакции с их стороны.
Место шумерского языка в лингвистической системе до сих пор не установлено. Возможно, он представлял собой один из языков, на котором говорили горные племена, проходившие через Нижнюю Месопотамию в доисторический период. В Уруке, на юге Месопотамии, шумерская культура достигла своего апогея. На это указывают неоднократные упоминания Урука в религиозных и литературных текстах, включая и тексты мифологического содержания; тот же вывод подсказывает историческая традиция, сохраненная в шумерских ''царских списках''. Из Урука политический центр переместился, по-видимому, в Ур, а затем непрерывно передвигался по направлению к верховьям рек, начиная с Эреду и кончая Ашшуром на Тигре и Мари на Евфрате. Политические интересы и экономический потенциал перемещались в том же направлении, захватывая новые города и районы, которые начинали доминировать в политике, тогда как старые области утрачивали значение, застывали и даже отмирали. Политические центры передвигались из Ура в Киш, в Аккад, в Вавилон и, наконец, в Ашшур. В Ассирии происходил аналогичный процесс: столица переместилась из Ашшура в Калах, а затем в Ниневию. На юге наблюдалась другая удивительная особенность: там временами развитие шло как бы в обратном направлении, и возникали периоды безвластия. В таком ''вакууме'' в течение некоторого времени находился город Ниппур, а также Сиппар, лежавший севернее. В конце концов, весь юг впал в состояние застоя, уступив всю политическую инициативу правителям северных городов. Ход исторических событий показывает периодические отклонения от основного пути, свидетельствующие о неоднократных попытках юга (III династия Ура и династия Ларсы) снова захватить политическое и культурное главенство и об интенсивности скрытой борьбы. Главенствующее положение, которое постепенно завоевывал аккадский язык, вытесняя шумерский, далеко не полностью отражает масштабы конфликта, который не был расовым или политическим, а, скорее, отражал столкновение двух разных принципов социальной и духовной жизни. Это привело к существенным изменениям в структуре месопотамской цивилизации - таким, как усиление царской власти и одновременное уменьшение роли храмов, переход от концепции города-государства и непосредственных взаимоотношений между городами к политике главенства и геополитическим устремлениям, наконец, перемены в структуре семьи, подлинный масштаб которых до сих пор неизвестен. Ни языковые связи, ни политические цели не повлияли на ход этих изменений, в результате которых шумерский вариант месопотамской цивилизации оказался подорванным изнутри и потерпел крах. Богатая литература того времени вполне могла бы дать некоторую информацию, если бы мы могли избавиться от предвзятого представления о том, что все, написанное на шумерском языке, обязательно отражает ''шумерскую'' цивилизацию в противоположность ''семитской''.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.