Древняя Мексика без кривых зеркал - [25]

Во-вторых, эта хронология основывается лишь на схеме линейного развития «от простого к сложному» и радиоуглеродном анализе археологических находок. Между тем даже среди самих историков доводится встречать сетования на недостаточную надежность радиоуглеродных датировок применительно к теотиуаканским находкам. Как и на сравнительно малое количество этих находок. Что, между прочим, само по себе является очень странным, так как речь идет о крупнейшем городе в регионе и, вдобавок, столице обширной империи.

В-третьих, есть явные противоречия в самой хронологии. Причем, по одному из ключевых моментов — строительству основного ядра комплекса. С одной стороны, все сходятся в том, что город построен по единому плану, ориентированному на привязку к Дороге Мертвых с ее пирамидами. А с другой — завершение строительства пирамид и Дороги Мертвых датируется лишь уже началом нашей эры, и это — при версии об основании города в начале I тысячелетия до нашей эры.

Все это вызывает очень большие сомнения, так как вряд ли кто-то смог бы выдерживать какой-либо начальный план строительства в течение целой тысячи лет. Больше это все-таки похоже на автоматическое следствие из линейной схемы «от простого к сложному», нежели на объективный результат: пирамиды и другие сооружения возле Дороги Мертвых представляют собой довольно непростые сооружения, которые требуют немалых ресурсов и развитой организации работ для своего создания, что могло появиться только при достижении определенного уровня развития общества. Вот и появляется столь странное противоречие, выливающееся в совершенно немыслимые сроки осуществления первоначального плана.

И в-четвертых, как это уже неоднократно замечено, историки при составлении своей хронологии абсолютно не учитывают технологических особенностей объектов, а они способны сказать очень многое.

Вот мы и остановимся на этих самых технологических особенностях.

Только поступим нетривиальным образом: пока оставим в стороне «самое интересное», то есть пирамиды Теотиуакана, и обратимся к его куда более невзрачным сооружениям — «постройкам вторичной важности», если так можно выразиться…

* * *

Современному посетителю Теотиуакана придется очень непросто, если он захочет разобраться в назначении его многочисленных мелких пирамидок, помещений, проходов, стен и перегородок. И не столько потому, что их очень много, и они весьма разнообразны. И в этом-то отношении Теотиуакан — очень сложный археологический памятник, но еще больше затруднений для исследователей связано с тем, как этот памятник раскапывался и реставрировался.

Первые масштабные раскопки были проведены в самом начале ХХ века. Проводил их Леопольд Бартрес, который являлся шурином президента Мексики Порфирия Диаса. Имея столь влиятельное родство, Бартрес выгодно сочетал сугубо археологический интерес к сокрытым в земле сокровищам с розничной и даже оптовой торговлей предметами древности. И для реализации этого своего двойственного интереса он даже уговорил Диаса назначить Бартреса «инспектором и покровителем археологических памятников Мексики»…

Вдохновленный отчетами предыдущих исследователей Теотиуакана, представлявшего тогда еще груду простых холмов, и перспективами, которые сулили сообщения о некоторых местных находках, Бартрес объявил во всеуслышание, что Теотиуакан является «одним из самых интересных городов в мире археологии». В свете приближавшегося празднования столетия войны за независимость Мексики и под 80-летнюю годовщину самого президента, Бартрес выбил достаточно большое финансирование — полмиллиона местных песо (порядка 45 тысяч долларов США), что для начала ХХ века не только для Мексики, но и для Америки-то было огромной суммой. Сочетание личного коммерческого интереса Бартреса и его привилегированного положения со столь масштабным финансированием привело к тому, что раскопки он проводил «методом ударной комсомольской стройки» с соответствующими последствиями — вплоть до того, что в итоге оказались изменены даже параметры пирамиды Солнца (размеры и количество ступеней).

Более поздние археологические и реставрационные работы, начиная с 60-х годов ХХ века, также не отличались особой аккуратностью в подходе к соблюдению исходных форм. В итоге мы получили очень сильно переделанный, реконструированный без какой-то научной методики памятник. И поэтому сегодня работать с такой информацией крайне сложно: новодел отчетливо доминирует, являясь одним из основных препятствий для тех исследователей, которые хотят разобраться в исходном состоянии комплекса.

Более того, даже под столь плотным новоделом проглядывается многократная не только достройка, но и переделка ранее существовавших сооружений — но не в ходе реставраций ХХ века, а еще в древние времена. Понятно, что любой город не является застывшей формой, а как-то развивается. Не только растет вширь и/или вверх, но и где-то латается, где-то переделывается и так далее и тому подобное. Но разное время — разные технологии и подходы к строительству!.. Крайне редко бывает иначе…

Так и здесь. Хотя основная масса построек выполнена из мелкого камня на растворе, по целому ряду параметров — размер и форма использованных камней, состав и плотность раствора, плотность укладки — можно достаточно надежно отличать более поздние ремонты и достройки от наиболее ранних сооружений. И вот, что выясняется при более детальном осмотре…