Древняя Греция - [63]

Управляющий привел Алиатта к большому двору с широким низким зданием посредине, из глубины которого доносились тяжелые удары кузнечных молотов. Во дворе всюду лежали дрова, груды древесного угля и руды.

Первое, что увидел новый раб в мастерской, был наказанный человек. Руки и ноги провинившегося плотно охватывала тяжелая деревянная колода, закрытая на замок, и на шею было надето деревянное ярмо. Искаженное лицо несчастного без слов говорило о безмерных муках.

— Ага! Наш Кариец опять попал в колодку, — спокойно заметил управляющий, подходя к наказанному, — что он натворил?

Подбежавший надсмотрщик объяснил, что раб испортил сегодня подряд четыре клинка.

Управляющий заявил, что привел с собой опытного лидийского кузнеца, и приказал поставить вновь приобретенного раба к сыродутному горну.

Алиатт уверенно подошел к большой, в рост человека, круглой печи из камней, обмазанных глиной.

Снизу в печь были вмазаны трубки из обожженной глины, на них надевались кожаные мехи.

Два голых раба, обливаясь потом, работали мехами, нагнетая в печь воздух. Такую печь наполняли чистым крупным древесным углем и железной рудой, смешанной с речным песком и промытой в воде золой. Уголь и руду загружали послойно — слой угля, слой руды и так дальше. На дно печи клали дрова для растопки. Наполнив горн, сразу же закрывали верх каменным сводом с отверстием для воздуха и начинали работать мехами. Варить железо в те времена было искусством. Вначале надо было сильно вдувать воздух, чтобы разжечь угли, но потом следовало работать медленней, иначе железо станет слишком хрупким и будет крошиться под ударами молота. Нельзя и слишком слабо нагнетать воздух: тогда варка не удастся. Только по времени да по горячему воздуху, который шел из отверстия в печном своде, мог узнать опытный мастер, готово ли железо.

Алиатт пощупал печной свод, понюхал горячий воздух, дрожавший над ним… «Готово!» По его приказу рабы бросили мехи и железными ломиками отвалили большой, вмазанный в нижнюю часть горна камень. Из печи пахнуло обжигающим жаром.

Алиатт, надев кожаные рукавицы, запустил в печь полутораметровые клещи, затрещала опаленная жаром борода, отросшая за то время, что он был на пиратском корабле. Отворачивая лицо, Алиатт пошарил клещами в огнедышащей печи и вытащил крицу — черную губчатую глыбу железа величиной с детскую голову.

В древности железо не могли довести до жидкого состояния, так как температура древних горнов была слишком низка. Его вынимали из горна не в жидком, а в твердом состоянии. Пористые куски железа напоминали по форме круглые хлебы.

Обычно железо добывали там, где имелась руда. В Аттике этим занимались в Лаврионе, близ знаменитых серебряных рудников. В город привозили уже готовые крицы. До войны лучшее железо покупали в Лаконии. Но теперь, когда вся Аттика была в руках спартанцев и готовые железные крицы приходилось возить на кораблях с острова Эвбеи, некоторые хозяева мастерских предпочитали ввозить более дешевую руду и ставить горны в самом городе.

Алиатт, поднатужившись, поставил раскаленную крицу на наковальню и кивнул подручным. Они поняли его без слов и, схватив тяжелые молоты, начали уплотнять, «осаживать», раскаленную крицу. Под их могучими ударами крица стала круглой. Затем прокованное железо разрубили зубилом, проверяя качество металла. Подошедший надсмотрщик одобрительно кивнул головой: «Хорошо! Лучше не надо!»

Тем временем двое мальчиков-рабов торопливо продували и прочищали железными прутьями глиняные трубки мехов, чистили и заново наполняли горн. Нужно торопиться. За день печь дает всего две крицы. Если делать из такой крицы одни топоры, их получится только пять штук…

Поодаль, во дворе, стояло десяток с лишним горнов, но этого было мало: государство, ведущее упорную войну, требовало все больше металла, и владельцы расширяли свои мастерские.

Алиатт показал себя умелым мастером, и надсмотрщик поручил ему продолжать варку железа. Работа около печи оставляла достаточно свободного времени у наблюдавшего за горном мастера. Поэтому Алиатт сумел осмотреть здание большой кузнечной мастерской. Всего в эргастерии работало до 30 рабов. Одни, как сам Алиатт, варили во дворе железо, другие внутри здания ковали различные железные изделия: топоры, серпы, лемехи плугов, гвозди, но больше всего — клинки мечей и наконечники копий. Работа спорилась.

Кузнец-мастер в кожаном переднике клещами держит раскаленный докрасна кусок металла и, постукивая маленьким молоточком, указывает молотобойцам, куда бить. Молотобойцы, огромные, почерневшие от пота, со вздувшимися шарами мускулов, поднимают и опускают тяжелые молоты. Наковальня гудит от богатырских ударов.

Другие мастера закаляют клинки. Закалка — сложное мастерство. Нужно не перекалить изделие в кузнечном горне, но нельзя и опустить его слишком рано в холодную воду… Многое зависит от воды, в которую опускают металл после нагрева. Одни клинки закаляют в стоячей, другие — в проточной воде. Нельзя передержать клинок в воде: хороший мастер должен точно знать, сколько времени нужно держать в ней то или иное изделие. Очень тонкие железные вещи обыкновенно закаляют в оливковом масле — вода придает им чрезмерную хрупкость. Многие мастера работают у тисков, с помощью однорядно насеченных