Древние скандинавы. Сыны северных богов - [4]

Шрифт
Интервал

Исследователи заметили, что большинство животных на подобных рисунках изображены смотрящими в воду, а лосей и оленей рисовали в беге. Таким способом в Северной Америке убивали буйволов. С ним связаны и определенные мифы, такие как легенда черноногих индейцев о Великом Быке, научившем избранного героя песне и танцу, с помощью которых можно было заставить стадо двигаться к обрыву. Есть все основания предполагать, что подобным заклинаниям и практикам обучали молодых людей и недалеко от гористых обрывов Норвегии, на которых найдены изображения животных. Когда преподобный Вильгельм Шмидт в своем монументальном труде «Происхождение идеи бога» описывал начало религии, он утверждал, что на первой ступени эволюции человеческие сообщества представляли собой небольшие группы из двадцати-тридцати человек, ведущих кочевой образ жизни и зависящих в основном от охоты (подобно современным бушменам).

На этом уровне развития не было разницы между полами, а мальчиков и девочек вместе посвящали в тайны ремесел и обрядов. Отношение бушменов к прекрасным изображениям животных, до сих пор сохранившимся в той части Африки, где обитает это племя, помогает понять, какое значение имели наиболее ранние из этих рисунков для представителей малочисленных групп кочевых охотников. Правда, при этом не стоит забывать, что бушменов значительно меньше и живут они в условиях, сильно отличающихся от тех, что были характерны для Скандинавии в период неолита. Бушмены считали пещеры и вершины холмов, где и расположено большинство изображений, тайными святилищами, которые играли настолько важную роль в их жизни, что они, выбирая участок для охоты, всегда искали место, где была возможность нанести изображения на поверхность скалы.

Изображенные в пещерах голубой скалы, расположенной в Матепосе, недалеко от Булавайо, животные, согласно местным верованиям, представляли собой небесные стада, так как изображены они были на синем фоне. Другие рисунки располагались так, чтобы на них падал свет восходящего солнца или луны. Были и такие изображения, которые через определенное время уничтожались. Фробениус наблюдал за пигмеем, который перед охотой рисовал на земле антилопу; находившаяся рядом с ним женщина произносила заклятие, и, когда свет поднимающегося солнца упал на изображение, охотник пронзил его стрелой. После того как на охоте он убил антилопу, пигмей полил изображение кровью и положил на него шерсть убитого животного, а затем стер рисунок, когда на следующее утро на него упал свет восходящего солнца. Фробениусу он объяснил, что это была душа антилопы.

Примитивные охотники Африки считали солнце Великим Охотником, так как его лучи разгоняют стада ночных животных - звезд. Они изображали не просто известных им животных, а некое идеальное стадо, от которого произошли все обитающие на земле звери. Великий дух, олицетворенный легко узнаваемым богомолом, защищал творения, которые он сам и создал. Вероятно, тогда считалось, будто с помощью правильно совершенного ритуала убитое животное может возродиться, чтобы присоединиться к небесному стаду, а затем снова родиться на земле, и, следовательно, рисунки нужно постоянно обновлять, чтобы небесное стадо оставалось невредимым.

Представления древних охотников ограничивались небольшим числом видов животных и человеческих «душ», и, возможно, изображения должны были служить местами отдыха для затерявшегося духа, дающими ему возможность воплотиться в новом теле или начать путешествие по небу. Рисунки также могли быть символичны, - как известно, некоторые африканские животные олицетворяют солнце, луну и свет. Изображение изогнутых рогов антилопы канна могло заставить луну подняться из озера смерти, а газели внутри слона означает, что солнце проглотила туча. Таким образом, становится совершенно ясно, что неолитические рисунки животных - это не просто изображения добычи охотников.

Нет никаких оснований предполагать, что они были тотемными животными тех или иных кланов, или считать, будто они свидетельствуют о появлении неразвитой симпатической магии, так как на этих рисунках не изображено оружие, - наоборот, они полны жизни. Фробениус считает, что эти изображения пронзались настоящим оружием, а крупные памятники, созданные для поклонения живым существам, предназначались для разных целей, в частности для того, чтобы обеспечить существование вечного стада с помощью неизвестных ритуала и мифологии. Также возможно, что эти животные символизировали духа-создателя и силы природы. Люди могли поклоняться реалистичным изображениям животных: медведя, северного оленя и лося, даже несмотря на то, что убивали их, добывая себе пропитание. Сами звери продолжали играть важную роль в религии уже после окончания периода неолита.

ПОЯВЛЕНИЕ ШАМАНИЗМА

Шмидт считал, что на второй стадии религиозного развития основную роль играют организованные церемониальные действия, которые характерны для более крупных социальных образований. На этом этапе члены каждой семьи уже не отправляют ритуалы - этим занимаются выделившиеся в отдельный слой населения шаманы и их помощники. Шаман был больше магом, чем жрецом, он должен был обладать определенным даром и проводить время в совершенствовании своего мастерства и медитации. Только таким образом он мог стать посредником между людьми и сверхъестественными силами. Он мог входить в транс, заставляя свой дух открывать сокрытое, лечить больных, вступать в мир мертвых и возвращаться обратно к людям, сражаться со злыми силами и смягчать гнев духов. Одной из наиболее явных особенностей шаманов по всему миру является их тесная связь с миром животных, выраженная в одежде, ритуалах и вере в то, что духи животных могут помогать или мешать им. Изучив аналогичные явления в Северной Европе, Азии и Северной Америке, можно прийти к выводу, что шаманизм распространился у охотников Скандинавии в самом начале периода неолита. Второй, более стилизованный, тип наскальных изображений, для которого характерны эзотерические символы, мог появиться только благодаря шаманам. «Линии жизни», идущие ко ртам животных, изображали и индейцы, и финно-угры. И можно предположить, что это делали не простые охотники, а шаманы. Эти линии символизировали жизненную силу животного, которая выходит из тела после смерти или в состоянии транса. Тщательно сделанные линии, разделяющие тела изображенных зверей, свидетельствуют о том, что интерес к анатомии был одной из профессиональных обязанностей этих людей.


Рекомендуем почитать
Иррациональное в русской культуре. Сборник статей

Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.


Искренность после коммунизма. Культурная история

Новая искренность стала глобальным культурным феноменом вскоре после краха коммунистической системы. Ее влияние ощущается в литературе и журналистике, искусстве и дизайне, моде и кино, рекламе и архитектуре. В своей книге историк культуры Эллен Руттен прослеживает, как зарождается и проникает в общественную жизнь новая риторика прямого социального высказывания с характерным для нее сложным сочетанием предельной честности и иронической словесной игры. Анализируя этот мощный тренд, берущий истоки в позднесоветской России, автор поднимает важную тему трансформации идентичности в посткоммунистическом, постмодернистском и постдигитальном мире.


Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш

В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».


Православная Церковь Чешских земель и Словакии и Русская Церковь в XX веке. История взаимоотношений

Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.


Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Н.Ф. Дубровин – историк, академик, генерал. Он занимает особое место среди военных историков второй половины XIX века. По существу, он не примкнул ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени. Круг интересов ученого был весьма обширен. Данный исторический труд автора рассказывает о событиях, произошедших в России в 1773–1774 годах и известных нам под названием «Пугачевщина». Дубровин изучил колоссальное количество материалов, хранящихся в архивах Петербурга и Москвы и документы из частных архивов.


Французские хронисты XIV в. как историки своего времени

В монографии рассматриваются произведения французских хронистов XIV в., в творчестве которых отразились взгляды различных социальных группировок. Автор исследует три основных направления во французской историографии XIV в., определяемых интересами дворянства, городского патрициата и крестьянско-плебейских масс. Исследование основано на хрониках, а также на обширном документальном материале, произведениях поэзии и т. д. В книгу включены многочисленные отрывки из наиболее крупных французских хроник.