Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники - [150]

В двадцати пяти поучениях своих преподобный Дорофей учит об отречении от мира, о смирении, о совести и страхе Божием, о том, чтобы не полагаться на свой разум, чтобы не судить ближнего, о самоукорении, о том, что не должно лгать, о том, что должно проходить путь Божий с целью, об отсечении страстей вначале, о страхе будущих мучений, терпеливом перенесении искушений, согласии добродетелей, посте и беседах, о должностях начальников и учеников, должности келаря, о нечувствии души, плаче, о должностях инока, о поведении больного брата.

Извлечем из поучений преподобного Дорофея несколько особенно назидательных мыслей.

1. Если случится кому видеть, говорит преподобный Дорофей в 41-м поучении, что брат его согрешает, не должно презреть его и умолчать о сем, попуская ему погибнуть; не должно также ни укорять, ни злословить его, но с чувством сострадания и страхом Божиим должно сказать тому, кто может исправить его; или сам видевший пусть скажет ему с любовью и смирением, говоря так: «Прости, брат мой, если не ошибаюсь, ты нехорошо это делаешь». И если он не послушает, скажи другому, о котором знаешь, что он имеет к нему доверие, или скажи старцу его, или авве, смотря по важности согрешения, чтобы они его исправили, и потом будь спокоен. Но говори с целью исправить брата своего, а не ради празднословия или злословия и не для укорения его, не из желания обличить его, не для осуждения и не с притворством, показывая вид, что исправляешь его, а внутри имея что-либо из упомянутого (Поучение 4).

2. «Некогда, говорит авва Дорофей, в бытность мою в общежитии, покушался я по движениям и по походке человека узнавать о его душевном состоянии, и со мною произошел следующий случай. Однажды, когда я стоял, прошла мимо меня женщина с ведром воды; сам не знаю, как я увлекся и посмотрел ей в глаза и тотчас помысл внушил мне, что она блудница; но лишь только пришел мне сей помысл, я стал очень скорбеть и сказал о сем старцу авве Иоанну: “Владыка! Что я должен делать, когда я невольно замечаю чьи-либо движения и походку и помысл говорит мне о душевном состоянии сего человека?” И старец отвечал мне так: “Что же, разве не бывает, что иной постоянно имеет естественный недостаток, однако с великим усилием и трудами исправляет его? Потому и нельзя из этого узнать чьего-либо душевного состояния. Итак, никогда не верь своим догадкам, ибо кривое правило и прямое делает кривым. Мнения человеческие ложны и вредят тому, кто предается им”. Итак, нет ничего тяжелее, как верить своим мнениям. Это если укоренится в нас, то доводит до такого вреда, что мы думаем действительно видеть вещи, коих нет и быть не может. И скажу вам удивительный случай, который произошел при мне, когда я еще находился в общежитии. Там был у нас один брат, которого очень беспокоила сия страсть, и он так следовал своим догадкам, что был уверен в каждом предположении своем; ему казалось, что дело происходит непременно так, как представляет ему помысл его, и не может быть иначе. Зло со временем усилилось, и демоны довели его до такого заблуждения, что однажды, когда он, выйдя в сад, высматривал, ибо он всегда подсматривал и подслушивал, ему показалось, что он видит, будто один из братий крадет и ест смоквы, а была пятница и еще не было даже второго часа. Итак, уверив себя, что он действительно видел это, он скрылся, как говорил, и ушел молча. Потом в час литургии он опять стал замечать, что будет делать во время причащения брат, только что укравший и съевший смоквы. И когда он увидел, что тот умывает руки, дабы войти приобщиться, он побежал и сказал игумену: “Посмотри, такой-то брат идет приобщаться Божественных Таин вместе с братиями, но не вели ему давать Святых Даров, ибо я видел сегодня утром, как он крал смоквы из сада и ел”. А между тем брат тот пошел уже к Святому Причащению с большим благоговением и смирением, ибо он был из благоговейных. Когда же игумен увидел его, то он подозвал его к себе, прежде чем тот подошел к священнику, преподающему Святые Дары, и, отведя его в сторону, спросил: “Скажи мне, брат, что ты сделал сегодня?” Тот удивился и сказал ему: “Где, владыка?” Игумен продолжал: “Когда ты утром вышел в сад, что ты там делал?” Брат, удивленный этим, отвечал ему опять: “Владыка, я сегодня не видел сада и даже не был утром здесь, в киновии, но теперь только возвратился, ибо тотчас по окончании всенощного бдения эконом послал меня на такое-то послушание”. А место того послушания, о котором он говорил, было очень далеко, и брат с трудом поспел ко времени литургии. Игумен призвал эконома и спросил его: “Куда ты посылал этого брата?” Эконом отвечал то же, что и брат сказал, то есть что он посылал его в такое-то село. Игумен спросил: “Почему же ты не привел его принять от меня благословение [на послушание]?” Тот, поклонившись, отвечал: “Прости меня, владыка, ты отдыхал после бдения, и потому я не привел его принять от тебя благословение”. Когда игумен таким образом удостоверился, то он отпустил сего брата причаститься и, призвав того, который верил своим подозрениям, сделал ему выговор и отлучил его от Святого Причащения. И не ограничился он этим, но, созвав всю братию по окончании литургии, со слезами рассказал им о случившемся и обличил брата пред всеми, желая достигнуть сим троякой пользы: во-первых, посрамить диавола и обличить сеющего такие подозрения; во-вторых, чтобы через сие посрамление был прощен грех брата и чтобы он получил от Бога помощь на будущее время; и в-третьих, чтобы утвердить братию никогда не верить своим мнениям. И много поучив о сем и нас и брата, он сказал, что нет ничего вреднее подозрительности» (Поучение 9).